Герои во времени

Дневник читателя 13.10.2014

Осень - подведение литературных итогов года. Long-листы премий превращаются в short-листы, у читателя есть более-менее реальная возможность прочесть с десяток хороших книг.

Имя Светланы Алексиевич читатель узнал в 1985 г., когда появилась ее повесть «У войны не женское лицо». Помимо метафорического наполнения, название  стало крылатым выражением, его дублировали в статьях, литературных программах. Потом вышли «Цинковые мальчики», «Чернобыльская молитва», «Зачарованные смертью», «Последние свидетели».

В этом году  помимо российских национальных премий, писатель номинировалась на Нобелевскую премию по литературе. Но лауреатом стал француз Патрик Модиано, которого называют Марселем Прустом нашего времени. На русский язык переведено несколько книг, среди них – знаменитый роман «Кафе утраченной молодости»,стиль которого идёт от Селина, атмосфера от Хемингуэя и Ремарка.

Лауреат литературныхпремий Франции, знаменитой премии имени братьев Гонкур за 1978 года  (роман «Улица Тёмных Лавок»), успешный сценарист, Модиано чрезвычайно скромно относится к собственный персоне:  о присуждении премии Нобеля узнал от дотошных журналистов, которые сутки разыскивали его для интервью.

«За искусство памяти, благодаря которому он выявил самые непостижимые человеческие судьбы и раскрыл жизненный мир человека времен оккупации».

Такова формулировка Нобелевского комитета. Лауреатство Патрика Модиано – замечательный повод перечитать его книги, или прочесть впервые. Правда, в нашем городе Модиано можно найти разве что в частной библиотеке.

В этом  нобелевском литературном вихре побывала и Светлана Алексиевич.  Её документальный роман «Время секонд хэнд» - пятая книга из серии «Голоса утопии».

«Пять книг о том, как люди убивали и как их убивали, как строили и верили в Великую Утопию, как человеческая жизнь у нас все время была чему-то равна – идее, государству, будущему. Мы жили в окопах, на баррикадах, на стройках социализма».
Отталкиваясь от голой истории факта, Алексиевич выстраивает историю чувств. Здесь такой поток жизни, слёз, любви, что невольно становишься сопричастным. И понимаешь, - да, это твоя многострадальная страна, её народ, привыкший повторять как заклинание от сглаза «лишь бы не было войны», но врываются войны и страдания, а народ упорно считают населением. Её хроники – это истории «русско-советской души»

(С. Алексиевич).

За политиками всех времен и народов остается вечная вина за рукотворные гуманитарные и геополитические катастрофы. Идеи уходят, остаётся мясорубка для  человеческих тел, жадная и страстная, увлечённая своей ролью.

«Я выбрала жанр человеческих голосов... Свои книги  высматриваю и выслушиваю на улицах. За окном. В них реальные люди рассказывают о главных событиях своего времени – война, развал социалистической империи, Чернобыль, а все вместе они оставляют в слове – историю страны, общую историю. Старую и новейшую. А каждый – историю своей маленькой человеческой судьбы».

Созданный Алексиевич документ в истории даёт реальность происходящего, художественное произведение завораживает своей хроникальной достоверностью. Развенчание советского мифа не придумано писателем, а поведано людьми, живущими уже в постсоветских реалиях. Собеседник  рассказывает свою жизнь, она вся из борьбы, вся из гордости, нашей вечной советской гордости за всё подряд: за Ленина, за Сталина, за песню «Широка страна моя», за войны, за первый спутник… Бывший  третий секретарь райкома партии вспоминает: «Папа был на финской войне, за что они воевали, он так и не понял, но надо были идти, и он пошёл».  

А кто-то вспоминает молодость 70-х, когда жили ожиданием нового Слова, когда записывались в библиотечные очереди за книгами, когда поэты и писатели собирали стадионы, когда «в слово всё выливалось». И в простодушии сердечном восклицает: «Мне только бы дали почитать Довлатова и Виктора Некрасова, дали бы Галича послушать. И мне этого бы хватило… Только дайте нам почитать и поговорить. Почитать!» Это сегодня слово обесценивается. «Говорить ты можешь абсолютно всё, но слово никакой уже власти не имеет».

Как понять настоящее своей Родины, если не знать, не принимать её прошлое?! Коммунист с 1922-го года в сердцах кричит: «Вы думаете, что нам коммунизм в пломбированном вагоне из Германии привезли?.. Народ восстал. Не было того «золотого века» при царе, о котором сейчас вдруг вспомнили… Умирал русский солдат за всех – это правда. А жили… У нас в семье на пятерых детей были одни боты. Ели картошку с хлебом, а зимой – без хлеба, одну картошку… А вы спрашиваете: откуда взялись коммунисты!»

И уже следующая история перехлестывает предыдущую, ибо она уже из века XXI-го, века высоких технологий, олимпийских размахов, дармовых толстосумов. История идёт по кругу, а мясорубка заглатывает очередные жертвы. Ничего, бабы нарожают, - говорили наркомы революции 17-го.

Задача писателя – ставить вопросы так, чтобы они были услышаны. И их наверняка услышат, но верные ответы не в интересах тех, кто должен и обязан знать, как живёт народ. Потому и топчется время секонд хэнда: никто не знает выхода из ситуации, живём прежним опытом. То политик, то церковник обмолвятся о национальной идее, а воз и ныне там. И трагическое «народ безмолвствует» кричит о его равнодушии, неверии и безграничной усталости. И бежит, бежит народ прочь-прочь, устав от демагогов и «планов громадья», безразлично поглядывая на ораторов, вздыхая от их призывов и обещаний. И посмеивается народ над жадностью бюрократов, прячущих в длинные карманы незаработанные деньги. А бюрократы прячут и тоже посмеиваются.

Светлана Алексиевич: «Сегодня меня, прежде всего, интересует, что происходит на пространстве одинокой человеческой души. Мне кажется, что мир смещается сюда».

Мир в человеческой душе – это главная тема и у Патрика Модиано. «Когда любишь кого-нибудь по-настоящему, приходится принимать часть его тайны…» («Кафе утраченной молодости»).

У советско-российского писателя есть ещё важная задача: говорить голосом народа. Вот только говорят ли? На мой взгляд, Светлане Алексиевич  это удается.

Нина Яковлева