Родом из СССР

Дневник читателя  24.09.2014 г.

О, эти разговоры моего детства! Бесконечные, часто за полночь, тут, как в грузинских тостах, эстафета переходит от одного к другому. Когда даже не обязательно понимать смысл, только по темпераменту, тембру голосов, интонациям, смеху понятно, как же это здорово - столько знать и уметь говорить так. (Алексей Моторов «Юные годы медбрата Паровозова»)

В весёлой книге Алексея Моторова со смешным названием «Юные годы медбрата Паровозова» есть слова, понятные многим, жившим на советских просторах.«Теперь-то я начал понимать, что же именно в детстве обсуждали  вокруг меня взрослые. Память у меня была хорошей, и все те слова, которые произносили в моем присутствии, я запоминал сразу и навсегда. Но расшифровать многое из услышанного в то время я смог только сейчас, двадцатитрехлетним. Постепенно передо мной открылось, что в такой-то вечер декламировали стихи Коржавина, а в другой - цитировали «Раковый корпус» Солженицына, а тогда - обсуждали «Крутой маршрут» Гинзбург».

В феврале 2013 г. литературная премия «НОС» (Новая словесность) объявила обладателя приза зрительских симпатий. Им стал А. Моторов со своей  автобиографической повестью. Отдавая  свои голоса «Медбрату Паровозову», читатель симпатизирует и обычной человеческой истории, рассказанной легко и просто, и тому временному пространству, по которому одновременно ностальгируешь и недоумеваешь…   

И вот пришло какое-то раздвоенное время, - зазеркалье. Бывшие клеветники советской Родины, её очернители и хулители, политические эмигранты встречают  юбилеи в России, в своей стране, которая родом из СССР. Александр Солженицын и  Владимир Войнович.

В год 80-летия (2012) Войновича поздравили президент России Владимир Путин  и председатель правительства РФ Дмитрий Медведев. Слова их потому звучат так торжественно и радостно, что именно в этом писателю и отказывали в советские семидесятые. «Вы пробуждали в читателе добрые чувства, лучшие черты характера, хранили приверженность гуманистическим ценностям, высоким идеалам нравственности и гражданственности»;  «Вы всегда отличались ярким литературным даром и ответственной гражданской позицией».

Ах, Владимир Николаевич! В 90-е годы прошлого столетия ваша «Москва 2042» была настолько весела и умопомрачительна, что казалось этот текст останется лишь приятной терапией при «извечной русской хандре» и депрессии. Но вот и солнце сияет, и купола церковные блестят, а со строк ваших опять хула:  «Отец Звездоний  сказал, что привлечение к строительству коммунизма религии было одной из задач, поставленных Гениалиссимусом во время Августовской революции. Вульгаризаторы в прошлом не считались с огромными воспитательными возможностями церкви, а на верующих оказывали постоянное давление. Теперь церковь считается младшей сестрой партии, ей даны огромные права и возможности с одним только условием: церковь проповедует веру не в Бога, которого, как известно, нет, а в коммунистические идеалы и лично в Гениалиссимуса».

Антиутопия – это всего лишь литературный жанр, с резкими трагикомическими проявлениями. Но такова жизнь, писатель – проводник между настоящим и будущим. 26 сентября – день рождения Владимира Войновича, и прекрасно, когда писатель принимает поздравления от простых читателей и президента страны.

Летом 2014 г. президент России Владимир Путин подписал Указ «О праздновании 100-летия со дня рождения А.И.Солженицына».

Так и сформулировано:  «Учитывая большое значение творчества А.И.Солженицына для отечественной культуры и в связи с исполняющимся в 2018 году 100-летием со дня его рождения…»

Значит, будут переиздаваться произведения, появятся новые спектакли и литературно-художественные программы.

Ошибаются те, кто думает, что советский человек не жил книгами Солженицына, Шаламова, Платонова, Войновича, не ловил волны растлевающего Запада. В том-то и штука, - стремились узнавать эту литературу! Ведь мы лихорадочно читали «Доктора Живаго», данного на одну ночь (о, коварство!), или сидели с лупой над слепыми фотокопиями Солженицына, которые приходили к тебе надолго.

А. Подрабинекв «Диссидентах» вспоминает, как его «опекун-топтун» просил дать почитать «Раковый корпус», а потом искренно недоумевал, почему запрещают. Понятно: не место определяет человека. Подрабинек пишет о двух судьбах, - друга-диссидента и чужака-чекиста: «Чекист отказался служить тоталитарной системе, встал на путь сопротивления и дожил до крушения коммунизма. Диссидент не выдержал угроз, опустился, стал предателем и потерялся как человек ещё задолго до своей смерти».

Из-за идеологических глупостей советский человек пропустил западный модернизм (Джеймс Джойс, Марсель Пруст); сверхпоздно узнал Андрея Платонова, Варлама Шаламова, поэзию Серебряного века, романы Андрея Белого и многое другое. Идеология упрямилась: Кто ест мой хлеб, должен делать все, что я хочу (Гольдони). Неувязка лишь в том, что гражданин ест свой хлеб, а не хозяина.

Современный проект «Литература non-fiction»фокусирует внимание читателя на «умной высокой» литературе; в её списках мы находим, например, книги о Солженицыне.

Б. Сарнов «Феномен Солженицына», Л. Сараскина «Александр Солженицын» (ЖЗЛ, новая серия). Как ценно, что они абсолютно разные в оценке Солженицына, человека-писателя-гражданина. Как важно, что можно свободно читать разные книги.

Людмила Сараскина написала полноценный документальный роман, где и не скрывала своего восхищения перед фигурой Солженицына.

«Солженицын… Имя-крик, имя-скрежет, имя-протест. Ожог сознания. Скальпель офтальмолога, снимающий катаракту с глаз, раскрывающий угол зрения. Артиллерист, вызывающий огонь на себя. Один в поле воин. Русская душа, которая вышла живой и неизгаженной из мрачного, безнадёжного времени. Гениальный русский крестьянин из села Сабли, где течёт Живая Вода. Последний из могикан. Судьба Кассандры. Проклинающим весельем поразил Кощеево сердце. Единственный, кому верят. Дон-Кихот. Герой ненаписанного романа Достоевского. Словом изменил мир. Некого поставить рядом. Нет уже почвы, на которой всходили бы такие люди».

Б. Сарнов выстраивает свою книгу через цитирование документов, писем, реплик-записок, устных воспоминаний. Начало – крещендо: «Солженицын был тогда для нас … упавшим с неба огнем». Но в финале – безжалостно, как приговор: «Сделавший шаг с первой её ступени («национальное самосознание») на вторую («национальное самодовольство»), а с неё – на третью («национальное самообожание»), непременно спустится и на последнюю, четвертую. И тогда, как говорит Соловьёв, неизбежно наступает естественный для него конец – самоуничтожение».

Наши герои – люди своего времени, они жили и живут в истории страны, они и делали эту историю. Их жизнь – позиция, хотя  было бы  проще и удобнее:   А мог бы жизнь просвистать скворцом, // Заесть ореховым пирогом… // Да, видно, нельзя никак  (О. Мандельштам)

Или по-ахматовски, знакомо и просто: «Какая есть. Желаю вам другую».

Слово отражает время, оно становится поступком, ибо гражданин верит:

От меня будет свету светло(О. Мандельштам).

Нина Яковлева