Псковская Лента Новостей представляет новый проект «Перейдем на личности. Интервью без компромиссов».

Это цикл интервью с влиятельными политиками и ведущими бизнесменами Псковской области. Собеседник VIP-персон – известный журналист, главный редактор еженедельника «МК» в Пскове и Великих Луках» Александр Савенко.

Первый в своеобразной галерее портретов – Михаил Брячак, 51-летний предприниматель, депутат областного собрания и руководитель регионального отделения партии  «Справедливая Россия». А еще – тот, о ком высказываются диаметрально противоположные мнения: от «самый человечный человек» до «член ОПГ и безыдейный властолюбец». Кто же он на самом деле?

Разговор с Михаилом Брячаком продолжался более полутора часов, самое интересное и имеющее отношение к личности собеседника предлагается вашему вниманию.

Главные темы: Бизнес в Москве и Пскове - Размер состояния - Радиозавод «Плескава» - Бизнес-проекты в Чечне: встречи с Кошманом и Кадыровым – Политика – Областное Собрание - От партии Борового до «Справедливой России» - Отец - Сыновья - Ошибки молодости –  Дружба с Волхоновым – ОПГ, изнасилование в «Рижской»  и прочий криминал – Убийства Шайкулыева,  Басина и Асрияна – Компромат - Проверка ФСБ – Телохранители -  600-й «мерседес» –  Дом - Грибы и лес - Планы

«Я свой бизнес никак не оцениваю»

- Михаил Васильевич, давайте начнем нетрадиционно, с давней-давней эпиграммы на вас, написанной Владимиром Толкачевым:

В медленном танго

Кружит он по зале,

Играет цыганская кровь.

Добро на таможне

Ему уже дали,

Транзит, как за деньги

Любовь.

Давно хотел спросить вас про цыганскую кровь. Это поэт для красного словца написал или как?

- Честно говоря, я в первый раз слышу этот куплет. Цыганская кровь – это не обо мне. А к таможне, как и ко всей приграничной инфраструктуре, я действительно имел отношение до 2000 года. Вообще для Псковской области транзит и таможенные операции, связанные с транзитом грузов, - это очень перспективное направление в региональной экономике и здесь надо серьезно работать. Гораздо серьезнее, чем до сих пор кто бы то ни было не работал. На мой взгляд, в геополитическом положении Псковской области заключается огромный потенциал для экономического развития. Я не раз об этом говорил и аргументировано доказываю, что экономика Псковской области будет развиваться  в значительной степени за счет этого геополитического положения, которое позволяет вести большой объем работ по транспортно-экспедиционному направлению – логистика, экспедирование, перевозки, хранение, оформление…

- В продолжение этой темы: что в себя включает ваш бизнес сейчас?

- Бизнес в основном в Москве. Тот бизнес, который был здесь, практически «заморожен» в силу того, что значительная часть моего времени проходит в столице. В Москве есть  производственные предприятия, в частности, в Зеленограде. Есть предприятия, связанные с работой в сфере недвижимости. Мое рабочее время проходит в основном в московском регионе. А здесь по понедельникам планерки, общественно-политическая работа. Я считаю, что когда Псковская область действительно начнет развиваться, и будут востребованы какие-то конструктивные силы, будут созданы и востребованы какие-то программы развития, я, думаю, пригожусь здесь со своими опытом и возможностями.

- Михаил Васильевич, как вы оцениваете свой бизнес? Какой там порядок цифр?

- Я не отвечу вам. И не потому, что не хочу, а потому что не могу. Я его не оцениваю никак. Есть определенные имущественные комплексы, но это не что иное как инструментарий для развития бизнеса и деловой активности. И как таковым, это состояние я не ощущаю. Это инструментарий, который позволяет действовать в каких-то сферах экономики. Если говорить о псковских активах, то в основном это транспортно-экспедиционные - известный склад, компания – перевозчик, которая работает по Европе, транспортные единицы, состоящие в этой компании.

- Так ведь и про Абрамовича, Вексельберга, Дерипаску можно сказать, что для них деньги и имущество – это инструментарий. Тем не менее озвучиваются цифры, и это миллиардные состояния. У вас какой порядок цифр? Это миллионы долларов? Десятки миллионов?  А может быть, сотни?

- Я не смогу вам ответить, потому что Абрамович и Дерипаска, наверное, дошли до того уровня, когда они привлекли внимание специалистов, и эксперты сделали свою работу, оценили эти активы. Я не состою в рядах тех, на кого эксперты обращают внимание и ведут свою работу, и она не была проведена. Поэтому я вам совру, если скажу, что это несколько миллионов. И, может быть, также совру, если скажу, что это несколько десятков или сотен миллионов. Я не оценивал это никак и не считаю это каким-то важным вопросом.

- Ну, будем считать, что вы человек скромный… Наверняка в вашей бизнес-карьере были не только успехи, но и неудачи. Насколько вы в этом смысле злопамятный человек и лелеете ли планы на реванш? Вот, например, история с радиозаводом «Плескава», контроль над которым вы пытались получить, но, насколько я понимаю, не смогли этого сделать…

- Я, наверное, человек больше такого поступательного характера. «Зацикливаться» на каком-то сложном нереализованном вопросе и останавливаться на этом не считаю правильным.

Что касается радиозавода, то там есть определенные отношения как акционера с акционерами, или как представителя акционеров. Соответствующие специалисты ведут эту работу. Поэтому такого фактора, что на определенном этапе вопрос с радиозаводом стал актуальным, и мы на нем остановились, - его нет. Идет дальнейшее движение.

- Лет 8-9 назад вы говорили о том, что будете развивать бизнес на территории Чечни. Был проект строительства, если не ошибаюсь, асфальтового завода…

- Да, такие инициативы были. И они имели реальный характер.  Но, к сожалению, а может быть в некоторых случаях – к счастью, многие проекты совмещаются с административным ресурсом. В Чечне наши программы были «завязаны» на Кошмана Николая Павловича как представителя правительства Российской Федерации в Чеченской Республике, обладавшего большими полномочиями в части экономики. После смены Кошмана на Кадырова-старшего, Ахмад-Хаджи Кадырова, у меня с ним тоже были встречи, но преемственности не получилось. Почему? Я был у Кадырова в кабинете в первые дни после назначения, и он был больше озабочен фактором стабильности.  То есть как человек больше политического, военного характера, он к бизнесу и экономике к тому времени еще не подошел. Расчет был полностью на дотационные отношения с Российской Федерацией, с федеральным бюджетом. И о своей экономике он не задумывался так, как Кошман. А Кошман видел перспективу в экономическом развитии и тех предприятиях, о которых мы говорим. Позиция Кадырова не совпала со взглядами Кошмана, поэтому пришлось отложить эти проекты, и до настоящего времени мы к ним не вернулись. Вернемся ли? Не уверен.

«Я готов идти на компромиссы, и я их ищу»

- Насколько вы себя комфортно чувствуете в областном Собрании депутатов? От партийной фракции «Справедливой России», которую вы возглавляете, прямо скажем, мало что зависит. Вы в этой связи какой-то дискомфорт ощущаете, когда понимаете, что голосуй – не голосуй, а все равно выйдет, как «единороссы» решили?

- Действительно, дискомфорт есть, но он заключается в том, что областное Собрание депутатов по существу не является органом мыслящим и ответственным. При всем том, что состоит Собрание из отдельно взятых достойных  депутатов, так сложилось, что это самое большинство стало исполнительным придатком инициатив областной администрации. Всегда ли они верные? Мы видим, что не всегда. Даже если об этом и не говорим…  Эта послушная фракция - фракция большинства – работает, а не работает индивидуальный интеллект и ответственность какого-то конкретного депутата. Вот в чем беда. Вот откуда дискомфорт. Я знаю: обо мне сложилось мнение, что я не иду ни на какие компромиссы. Но это не так. Я готов идти на компромиссы, и я их ищу. В них - позитивное решение, и поиск нужно вести именно в этом направлении.

- Хотел бы спросить об «эволюции» ваших взглядов: от членства в либеральной партии экономической свободы Борового - через походы с коммунистами на демонстрации - к партии жизни и «Справедливой России» с их декларируемым стремлением к социальной справедливости…   

 - В начале 1990-х годов партия Борового была одной из первых альтернативных публичных позиций  - альтернативных той идеологии, которая на протяжении 70 лет у нас существовала. Первые звуки были не так стройны, но это была некая альтернатива той консервативной идеологии КПСС. И очень многие проявляли к этому интерес, и я в том числе. Я не считаю, что был в этом случае не прав, хотя активной, продолжительной или какой-то реальной роли в истории это не имело. И не имеет сейчас.

Что касается присутствия на праздниках с КПРФ, то я в КПСС не состоял. Был одним из немногих политиков, - может быть, единственным из моего поколения, - кто не состоял в КПСС…

- Почему?

- Так по жизни сложилось, что я не был в КПСС.

- Насколько я понимаю, вам в тот, советский период и не было такой необходимости, как другим, вступать в партию?

- Вопрос вообще так не стоял. У меня были внутренние предубеждения относительно той идеологии, которую КПСС несла.  И близко я к этой партии не подошел. Не потому что я какие-то враждебные чувства к ней испытывал. Просто я, наверное, во многом не соглашался. Может быть, во многом интуитивно. Ведь у нас тогда информация была однобокая. Идеология была направлена на соответствующую обработку населения. Сформировалось такое отношение, что я к КПСС близко не приблизился.

А праздники и демонстрации, о которых вы говорите, - это наша история… Это дань должного тем поколениям, которые были, которые чтут это. И я буду продолжать ходить, потому что я с этим народом, несмотря на то, что есть основания иметь обиду на ту эпоху. У меня был репрессирован отец. Наша семья серьезно пострадала, как и многие миллионы семей.

- Отец был реабилитирован?

- Да. Он до конца не отсидел срок наказания, который был вынесен. Он был реабилитирован еще в то время, когда отбывал срок. Но это не частный случай, а история, и относиться к этому надо именно так. Эти праздники не несут в себе идеологической составляющей: «Долой!» или «Даешь!». Этого нет.

«Ни Михайлов, ни Кузнецов со своими ресурсами власти  не смогли и не смогут ничего со мной сделать»

- Давно ничего не слышал о ваших сыновьях. У вас их двое, насколько я знаю…

- Слава Богу, старший сын обогатил нашу семью двумя внуками, и я с удовольствием занимаюсь с ними… Сын находится в системе нашего семейного бизнеса здесь: удерживает, управляет теми активами, которые есть у нас в Пскове.

Младший сын закончил налоговую академию. Работает в одном из налоговых управлений Москвы. Одновременно учится в аспирантуре и готовится к защите.

- Как вы их воспитывали?  Были жестким отцом?

- Нет. Больше были дружеские, доверительные отношения – так почему-то изначально пошло. Я требователен к себе и иногда бываю твердым, как руководитель. Но в данном случае сложились доверительные, дружеские отношения. И это продолжается. Когда-то они в такой доброжелательной форме заставили меня бросить курить. Я тогда пошел им навстречу, и они идут навстречу мне. Дорожу этим. Они видят, что я живу честно. Правильно живу. Несмотря на развязанную против меня в силу политических причин акцию компромата, я  честный человек и живу правильно. И на моей совести и на моих руках нет греха, о котором часто пишут и говорят: организованная преступность, убийства, наркотрафик…

- Вот-вот, я об этом как раз и собирался спросить.

- … и чего только нет. И я горжусь и для себя очень высоко ценю то обстоятельство, что мне удалось избежать каких-то действий и в период 1990-х годов, и в сложных ситуациях. Именно это делает меня достаточно сильным политиком. И ни Михайлов, ни Кузнецов со своими ресурсами власти не смогли и не смогут со мной ничего сделать, потому что за мной реально в сфере правонарушений или преступлений, тем более, ничего нет. Вот это обстоятельство и для вас, и для многих, наверное, открытие,потому что подконтрольные СМИ из года в год, особенно в период избирательных кампаний как раз показывали обратное. У меня и многих, кто меня знает близко, это вызывает иронию и улыбку. Но многие, конечно, верят. Это все-таки телевидение, радио, газеты. Как-то привыкли слушаться. Но эту свою жизненную позицию, как человек верующий и имеющий свою мировоззренческую составляющую, я высоко ценю и дорожу ею. К счастью, я жизнь прожил - дети и близкие это видят – без того греха, который и по христианским, и по правовым нормам мог бы как-то осложнять… Вот это для меня дорого.

- И что совершенно нет поступков – может быть, не очень больших, за которые было бы стыдно?

- Конечно, есть. Иногда матом выразился не в том месте. Но это многих касается. Когда-то давно драки были, но это – юность, история становления. А вот что касается обвинений в организованной преступности, в заказных убийствах – даже отдаленного намека на это нет.

- Так выходит, что это только происки СМИ… Или все-таки были какие-то более серьезные основания для возникновения таких слухов – вроде оперативной информации из органов, приглашения вас на допросы, возбуждения дел?

- Дела как раз не возбуждались. А на допросах, наверное, каждый из нас был.

- А, может быть, здесь сыграл роль ваш круг общения в те же 1990-е? Что-то же заставило людей думать так? Не думаю, что только публикации перед выборами… Наверное, они попадали на какую-то благодатную почву…

- Может быть. Я не оглядывался на то, что обо мне подумают. Я сам о себе достаточно хорошо осведомлен. И уверен в своих действиях и позициях. И в 1990-е годы и сейчас я общаюсь свободно и со всеми – с политиками, в том числе высшего уровня, с бывшими одноклассниками, сверстниками, знакомыми по каким-то детским, юношеским, дворовым, спортивным мероприятиям. Я не постесняюсь поздороваться и пообщаться с человеком, в какой бы категории, общественном статусе или состоянии он не был.

«Я никому не платил – ни бандитам, ни милиционерам. И ни чьими «крышами» не пользовался»

- В этой связи вспоминаю, вы мне когда-то про Андрея Волхонова говорили…

-  У Андрея Волхонова было очень много друзей, весь город старался с ним дружить. Мы с ним познакомились в спецзале на Леона Поземского – помните, у Жени Лазебного был такой спецзал. Я, как и многие другие, туда ходил на какие-то мероприятия. Тренировочные. И он там занимался. Познакомились, общались, дружили. Наступила перестройка – каждому свое. Я Андрея старался остановить, отговаривал от роли неформального лидера. Говорил ему, что это хорошо не закончится и ведет к серьезной ответственности, к каким-то методам за рамками закона. Но он вправе был выбирать себе жизненную позицию, и он был лидером такого неформального характера - не только в Пскове: он был достаточно известен в Петербурге. Это не мое, это мне не интересно.  Но это было ему интересно. И он в этом себя находил. Ничего нас не связывало в материальных  и деловых отношениях. У нас были просто личные симпатии, основанные на дальнем знакомстве, на представлении друг о друге. И когда его убили, когда с ним произошла трагедия, я возглавил весь этот процесс, понимая, как это будет расцениваться, с какими комментариями это будет происходить. Но я испытывал к нему искренние чувства, и я абсолютно спокойно пошел на это, зная, что со всех сторон кинокамеры наставлены, что это будет определенным образом толковаться. Но меня это не смущало, поскольку ничего не связывало с той непосредственной деятельностью, которую Андрей Волхонов осуществлял.

- А убийца был найден?

- Нет, до сих пор не найден.

- У вас есть объяснение, почему его убили?

- Я не могу до конца сказать, потому что не был посвящен в его дела. И не старался знать много о делах других и, не проявляя к этому интерес, не владея этой ситуацией, я не могу сказать наверняка. Если бы я владел ситуацией, я бы мог сказать, подвергнув логике: это на первом месте, это – второе, это – третье. Я этого сделать не могу, потому что ситуацией не владел и не владею. Может быть, такие вещи и стали в какой-то степени причиной этих материалов. Но не это первично. Даже если бы этого не было, что-то против меня надо было придумать. Что-то все равно надо обо мне говорить.

Вот «Хоронен – коррупционер». Был бы Хоронен коррупционером или не был бы Хоронен коррупционером, все равно должность его определяет…

- А Хоронен – коррупционер?

- Я закончу свою мысль. Потом, если хотите, прокомментирую о Хоронене. Ну а меня нельзя обвинить в коррупции, я не должностное лицо. В чем меня еще можно обвинить, чтобы организовать политическую борьбу? Ну, вот там обстоятельства – где-то изнасилованные люди в каких-то гостиницах.  

- Реально были такие обвинения?

- Да, такие газеты были. И наши партийные активисты ловили в Острове разносчиков этих газет, где Миронов – «голубой», где Миронов – представитель сексуальных меньшинств, где Брячак – руководитель ОПГ Псковской области и мозговой центр на Северо-Западе и эпизоды из жизни. В «Рижской» гостинице насиловалась малолетняя девушка с применением оружия с какими-то такими ужасными извращениями, которые даже представить сложно. Когда мы разносчиков привели в райотдел, за ними приехал их старший, позвонил Морозову на мобильный телефон - и они были выпущены. То есть вот откуда оно идет. Или как в областном Собрании диски распространялись… Понятно, кем это делается. Смешно. Ну, такие дядьки на такой должности ну не этим должны заниматься.

Когда-то, в 2002-2003 годах, еще в бытность Михайлова, к лидеру партии жизни Миронову этот материал поступал – папка  компромата на меня росла. Я не понимал, почему ко мне такое прохладное отношение со стороны Миронова. Оно не выражалось ничем, просто чувствовалось. А на самом деле происходило так. Те, кто работал по заданию Михайлова, этой политической группы - в том числе и Кузнецова, тогда они еще были вместе, я и сейчас их не делю - они Миронову везли через опосредованных лиц, работающих в Совете Федерации. И Миронов это воспринимал как нормальный человек. Но были люди, которые знали меня, и которые говорили Миронову, что это не так. Тогда Миронов сделал официальный запрос, еще Патрушев был руководителем ФСБ. Получил официальный ответ – и с тех пор все проблемы сняты. Я в партии избран в состав президиума, рекомендован на должность председателя, включаюсь во все списки и так далее. Вот этим я дорожу,  это для меня важно. А то, что Морозов написал про меня или диск какой издал…

- В любом случае это мелочи. Тем более в сравнении с тем, что достаточно много людей из вашего окружения были убиты. Это, наверное, тоже было одной из причин, которая заставляла поверить людей в то, что на вас наезжает криминал, или задаваться какими-то другими вопросами?

- Я не согласен с вами, что из моего окружения убиты.

- Ваш сотрудник Роман Шайкулыев. Александр Михайлович Басин, он же с вами работал?

- Да

- С вашим именем связывали убийство прокурора Псковского района Асрияна…

- Это как раз из серии ночных изнасилований. А то, что Роман Шайкулыев, - да. Может быть, формированию общественного мнения, этой пропаганды послужило то, что мне удалось выдержать самостоятельность. Я никому не платил и ни чьими «крышами» не пользовался. Я самостоятельно отстаивал свое собственное и свою независимость. Я не платил ни милиционерам, ни бандитам. Не платил вообще. 

Со стороны правоохранительных органов я какого-то «наезда» не чувствовал.   В силу политических причин – да, это понятно, а вот такого «наката», как это называлось «крышевать», как это называлось «получать» - со стороны правоохранительных органов я не испытывал. Я никогда не получал их поддержки, даже там, где они должны были выполнить свои прямые функции. Но и не испытывал с их стороны какого-то «наезда». А с криминальной стороны были попытки взять под контроль меня и мой бизнес.

Гибель Шайкулыева как раз из этой серии, хотя до конца это не понятно и не доказано. Не доказано ни правоохранительными органами, ни нами до конца не понята эта ситуация с гибелью Романа. Дело не расследовано до конца. И это наше предположение, что гибель Шайкулыева связана с криминальным «наездом» на бизнес. Потому что в канун гибели Роман говорил о том, что различные «авторитеты», как их называют, предлагают сотрудничество, склоняют к каким-то схемам. Естественно, это не наше направление, и мы не шли на это.

Хотя, судя по экспертизе, выстрел был такой, которым пугают. Или принуждают. Но не убивают. По всем признакам пугали, но вот эта случайность оказалась трагической. 

Что же касается Басина, то Александр Михайлович – достойный человек, хороший специалист и, я вам скажу, честный человек. Он не состоял в криминальных кругах, не был криминализован, он как юрист, внешний управляющий и специалист по антикризисному управлению исполнял несколько проектов, в том числе и наш. Но сделать окончательный вывод, что причиной его смерти стала деятельность в нашем проекте, по защите интересов акционеров радиозавода, нельзя. Потому что одновременно была птицефабрика, свинокомплекс, мелькомбинат, мясокомбинат и другие вещи,  в том числе события и действия, связанные с Большаковым и Асрияном… Может быть, я или кто-то еще и хотели бы обвинить наших оппонентов по радиозаводу, но не представляется этой возможности, потому что радиозавод – не самое тяжелое, скандальное или опасное дело, которое Басин вел здесь, в Псковской области. Он приехал из Москвы зарабатывать, брал серьезные проекты и зарабатывал на них. С чем связано его убийство? Если с Шайкулыевым я теоретически понимаю, что это криминальная…

- Понимаете, наверное, и то, кто реально стоял?

- Боюсь, что нет. Но я думаю, что это «вылезет», обязательно «вылезет».  Ни одно преступление по существу не остается нераскрытым. И это тоже будет раскрыто.

- Тем более, когда есть заинтересованные люди….

- Абсолютно верно. И по Басину найдется. Сейчас, когда определенная политическая группа на протяжении многих лет вела свою деятельность по захвату имущества, по различным формам этой деятельности, она постаралась закрыть для гласности и для следственных мероприятий многие вопросы. И правоохранительная система, оглядываясь, просто бездействует во многом. Недавно Чайка хорошо и точно выразился по этому поводу. Мол, многие представители правоохранительной системы заняли позицию: «Я глухой и слепой и вообще я дурак, готов даже справку показать». В Псковской области на протяжении предыдущих лет многие представители правоохранительной, судебной системы, к сожалению, такую позицию занимали и занимают. Но это будет не всегда…

- Михаил Васильевич, у вас сейчас телохранители есть?

- Нет.

- Почему? Раньше же были…

- Знаете, не доверяю я этому обстоятельству. И раньше-то как таковых не было. Были в период избирательной кампании сопровождающие лица, но их нельзя назвать телохранителями…

- Да ладно… «Шкафы» такие ходили рядом с вами…

- Нет. В период избирательной кампании были случаи провокаций, я их испытывал. Даже на Ленинградском вокзале в публичном месте подходил совершенно незнакомый человек и говорил: «Ты че, мои чемоданы таскаешь? Я тут зарабатываю» - и берет меня… Стоило мне только руку поднять – и мои действия могли подвести под хулиганство, завести уголовное дело. Я – один, а у него была куча приставленных свидетелей.

- А что-то серьезнее было, покушения какие-то?

- Нет. Слава Богу, нет.  Такие провокации, хулиганство… Когда всерьез какие-то силы захотят со мной расправиться, есть совершенно отработанные приемы, когда в багажнике какие-то наркотики или патроны находят. Вот это опасно и, к сожалению, работает в нашей реальности. Сопровождающие лица, которые могут присутствовать и свидетельствовать, нужны именно для предотвращения провокаций. А охрана неэффективна. Гибнут ведь самые охраняемые люди – Кеннеди, шведский президент и так далее. По официальной мировой статистике, самая высокая смертность от насилий, в процентном отношении – у президентов, далее идут банкиры.

«Если бы у меня было много свободного времени, я бы все его посвятил грибным делам»

- В заключение несколько вопросов о вашем образе жизни. На чем вы сейчас ездите, что у вас за автомобиль?

- Я пока без машины.

- А ваш почти что легендарный 600-й «Мерседес»? Он же, кажется, был одним из первых в Пскове?

- Да, наверное. Но он уже давно - наверное, лет пять назад - продан. После него было  несколько автомобилей, последний я продал весной, этим занимался мой помощник. Сейчас смотрим, что покупать. Был летний период – не очень активный, и не очень  нужна была машина, а сейчас осенью надо чего-то брать. Наверное, тоже из этой серии – семейства «Мерседесов». Пока еще не знаю, что именно.

- Что у вас за жилищные условия – и в Пскове, и в Москве?

- В Москве квартира съемная, живем там с сыном. В Пскове в районе Гремячей башни свой дом, который был построен в 1987 году. Еще в советские времена я его построил и вселился. После этого он ремонтировался. Там порядка 150 квадратных метров. Нам вполне хватает. Живем вместе с семьей сына. И дети, и внуки под одной крышей – это здорово.

- Какие-то увлечения у вас есть – то, что называется хобби?

-  Если бы у меня было много свободного времени, я бы все его посвятил грибным делам.

Как-то увлекся я этим процессом. Рыбалка – интересно, но грибы для меня – совершенно отдельная тема. Я даже 2 часа свободного времени стараюсь использовать в пригородном лесу, корзину набрать. Умею собирать. Люблю собирать. Знаю грибы. Вообще в лесу родился, за счет леса во многом выживали. Лес для меня – понятное явление, грибы в частности. Вот такая слабость. Тут уже все смеются надо мной. С грибами да, у меня такая проблема. Если даже нет времени и еду по дороге, скуплю все, что есть из грибов. И потом с ними что-нибудь делаю – чищу, консервирую. Вот видите черные следы (Михаил Брячак показывает руки – А.С.), это от грибов.

- Летом вам удалось куда-то съездить? Где были, что видели?

- Нет, не ездил. Если б у меня была неделя или десять дней, я б поехал в лес.  В любое время года нашел бы там занятие. Это для меня интереснее, чем какой-нибудь пляж или альпийские курорты. Экзотика - это не мое. Мое – это здесь. И я понимаю лес, мне он интересен, в нем я чувствую себя комфортно.

P.S.

- Последний вопрос о будущем. Как вы думаете, что с вами лично произойдет в ближайшие годы? Какие в этом смысле надежды?

- Не хотел бы я отвечать на этот вопрос. Не хочу вас обидеть, но и отвечать не хочу. У меня есть вполне определенные цели и планы. Я могу только образно сказать.

- Скажите образно.

- Я хочу быть полезным региону, вот так я могу образно сказать. В каком качестве, в какой роли, зависит от очень многих обстоятельств, а не только от моих желаний.