Философия ворчливого демона

В учебниках по социологии в разделах о девиациях и всяких протестностях нет почему-то понятия «ворчливое недовольство». Это, скажу прямо, явная недоработка современных социальных наук. Очевидно же, что околокухонный и придворовый, а теперь ещё и сетевой ропот - важная компонента нашего общественного существования. Важная не только потому, что распространённая, а ещё и потому, что очень трудно в ней не участвовать - засасывает, успокаивает и, в конечном итоге, примиряет нас это бормотание. Возникает даже мысль: а не происки ли это всемогущих политтехнологов? Я так не думаю, но просто мысль возникает.

Поводом для ворчливого недовольства может стать всё что угодно: открыли детский сад, закрыли детский сад, сделали дорогу, не сделали дорогу. Всё становится мишенью довольно однообразного по своему содержанию бурчания. «Сад открыли, а лучше бы бу-бу-бу». «Дорогу сделали, а что раньше делали бла-бла-бла». Ну, или наоборот. Распространёнными риторическими фигурами этого говорения являются следующие: «Зачем это вообще…», «Всё украли, а теперь…», «А что тут необычного - так всегда было…», «Ну, это уже вообще…», «Все они одинаковые…». Интересно, как происходит сцепление подобных конструкций - один из собеседников начинает с одной из них, другой продолжает следующей. Такая игра в слова. В такой ситуации само присутствие собеседника становится чисто формальной необходимостью. В принципе, некий собирательный социальный субъект разговаривает с самим собой. Такое вот социальное расслоение личности. Правда, без существенного разнообразия шизофренической симптоматики: мало, скажем, наполеонов и кутузовых.

Хочется подчеркнуть, что в действительности всё может быть довольно плохо, но сейчас речь не о действительности, а о том, как мы её оцениваем, так как оказывается, что это и есть самое важное. Уместно вспомнить здесь известную в социологии теорему Уильяма Томаса: «Если человек определяет ситуацию как реальную, то она станет реальной по своим последствиям». Классический пример: вкладчики боятся разорения банка, забирают оттуда свои накопления, и, как следствие, банк разоряется. Как ворчливое недовольство моделирует нашу реальность? На мой взгляд, являясь способом формальной и интонационной организации мнения, ворчание прививает реальности не столько содержательные, смысловые аспекты, сколько свой общий тон и стиль. Представляя собой самоустраняющуюся и пустопорожнюю агрессивность, брюзжащая речь делает саму социальную реальность самоустраняющейся и пустопорожней. Всё проходит вопреки, помимо и по касательной, без сути и содержания, хотя и в иллюзии присутствия и того, и другого, и прочего. Так управленческие решения начинают больше походить на болтовню, чем на действия.

В тяжёлой ситуации оказывается журналист, обозреватель, аналитик, автор. Что ему делать, если в принципе то, что он делает есть организованная форма, как правило, злой болтовни? Возможно, его деятельность будет эффективной, только если он, оседлав этого ворчливого демона, сможет наиболее эффектно проскакать галопом над чересполосицей мнений. То есть если он окажется самым отвязным и безоглядным болтуном среди многих. Тем самым он сможет поставить болтовню на место, ухватившись за неё, всколыхнув её и её направив. Автор должен стать дрессировщиком ворчливого недовольства и его лихим наездником. Каким должен быть результат этого циркового номера? Трудно сказать, но он должен стремиться быть непредсказуемым. Восторг, ненависть, зависть, подобострастие, желание подражать или избить… Короче говоря, желаемым результатом должно быть живое чувство. Если что и может сделать болтун, так это показать, что болтовня может быть серьёзной. Поэтому, наверное, так важно делать это с умным видом. Может быть, так и работает «четвёртая власть»…

Ворчливое недовольство есть повсюду, было всегда. Различаются лишь формы его брожения, градуса и глубины. Наша ситуация, на мой взгляд, выглядит несколько запуганно-боязливой. Как ни странно, у нас ещё не развязался язык. Мы ещё многого стесняемся и смущаемся, мы не вывели ещё брюзжание на уровень искусства или на уровень буйного помешательства. Тогда и реальность оживёт… Будем стараться?

Артем Верле