Философия крепкой руки

В обществе, где способность убить или покалечить является критерием истины, слово становится невесомее чиха. Вместо того, чтобы болтать, здесь предлагают махалово. Узор раскроенного черепа убедительнее мысли или метафоры. Писателю предлагается взять кайло в руки, очкарику – снять очки и пойти послужить, а музыканту – лабать под улюлюканье пивного бара. Школьный учитель, не освоивший приёмы рукопашного боя, всерьёз не воспринимается даже пятиклассниками, не говоря уже об их родителях. Поцарапали машину – убей! Не притормозил – поцарапай машину! Родство и единодушие в этом вопросе поражает воображение. Зубовный скрежет, нравоучительство и тупое занудство преподнесённые под приправой лаконизма «жизненной правды» выдаются за истину в последней инстанции. Скопление более десяти слов воспринимается как дефекация, отвлекающая от сути дела, которая в любом случае состоит в поножовщине.

А сколько вокруг контрастов и невозможностей! Можно регулярно выбрасывать мусор мимо помойки и возмущаться состоянием городского хозяйства. Можно собрать терабайтовую коллекцию порно и рассуждать о глубине падения общественной нравственности, обливаясь слезами искреннего возмущения. Можно с трудом прочитав за всю жизнь несколько сочинений Бушкова выносить суждения о ненужности Достоевского для школьной программы. Можно быть крупным знатоком истории, политологии, социологии и экономики опираясь исключительно на репортажи из телепрограммы. По фамилии можно судить о взглядах, по лицу – о ценностях, по должности – о нравственном уровне. Человек с книгой в руке вызывает подозрения, посещение музея расценивается как непростительная наивность. Искусство аргументации сводится к умению вовремя использовать слово «дерьмо».

Может быть, это потому, что у нас всё слишком хорошо. Я подумал об этом, когда случайно узнал об одном блогере – с портретом Геббельса в качестве аватара. Это молодой человек в возрасте двадцати пяти лет, весом 135 килограммов, изредка покидающий своё место у компьютера дабы поторопить свою матушку поднести ему пиво и тёплые бутерброды. Основным лейтмотивом его дневника является идея тотального превосходства славянской расы над всякими прочими. Я почему-то не уверен, что он смог бы вести подобный образ жизни в ситуации голода, отсутствия электричества или свободы. Он чувствует себя господином и готов нести бремя белого человека, если его никто не будет трогать, а некто будет ритмично обеспечивать пропитанием. Стоит сказать, что наше общество в целом и в частности - в лице его сердобольной и любящей матери – к этому, слава богу, готово. Ну, да это лишь частный случай – специфичный и, возможно, редкий.

Вот ещё редкий случай. Одна молодая мама поделилась со мной недавно своей педагогической тактикой: мой сын должен перво-наперво научиться драться, а остальное – само прирастёт, если ему самому захочется. Мне почему-то показалось, что если ты только и умеешь, что драться, больше к тебе уже ничего не прирастёт, а, возможно, и не захочется, чтобы прирастало. Я этой матери так и сказал. И пословица, говорю, есть в качестве рекомендации: «Сила есть – ума не надо». Посмотрела она на меня с сожалением к моей тупости и пообещала мне, что я что-то ещё увижу. Буду ждать.

Да что я, впрочем, тут встреваю со своим мнением? Что я вижу из своей башни из слоновой кости, предаваясь бессмысленным забавам праздного пустослова? Ведь с каких это пор чтение книги стало путём к знанию? Пойду прогуляюсь по сумеркам в Овсище – может быть, вразумит меня уму разуму, если повезёт, толпа гопников. Может быть, схлопочу по болтливой морде ржавой трубой, и всё встанет на свои места. Вот тогда я и смогу поведать тут нечто сокровенное и подлинное. Постараюсь ещё и нафоткать, дабы не сочли сограждане мой просветлённый рассказ плодом разбушевавшегося воображения. Человек – хищник, и природа его такова, что хочется ему частенько мясца.

Артем Верле,

кандидат философских наук