Владимир Толстой о Валентине Курбатове: Надо просто продолжать вместе с ним жить

«Не могу избавиться от странного чувства, будто все это относится не к Валентину Яковлевичу, хотя и слова правильные говорят, искренние. Без Валентина Яковлевича мы не представляли себе жизнь, да и сейчас не хотим ее представлять. Наш разговор продолжается — внутренне…» — этими словами начал свое выступление на первых Курбатовских чтениях гость Пскова — советник президента Российской Федерации по вопросам культуры Владимир Толстой. Эту мысль он развил и после, в коротком разговоре с корреспондентом Псковской Ленты Новостей между событиями, которые чередой проходили в первый день чтений.

На фото: Владимир Толстой и Валентин Курбатов / «Российская газета»

— Нам просто нужно продолжать то, что он делал, что он считал нужным и важным. Сейчас мы не знаем, как наиболее полно выразить нашу любовь и нашу память по отношению к этому удивительнейшему человеку. Все это правильно, хорошо: и чтения его имени, и скамейка, и кабинет, и деньги (речь о премии имени Курбатова — ред.). Только все это не столько нужно Валентину Яковлевичу, сколько нужно нам — отдать дань нашей дружбы, нашей любви, тому следу, который Валентин Яковлевич оставил — и в жизни вообще, и в сердце каждого, кто с ним был знаком, дружен, общался. Это были незабываемые минуты, часы, которые мы сейчас снова и снова «прокручиваем» в своей памяти. Нам его очень не хватает. Он честный, страстный, озорной, грустный, лукавый, веселый, удивительный человек, который оставался ребенком, будучи мудрецом. И, конечно, все, что мы на этой земле еще можем сделать, надо сделать ради его памяти. Но не хочется создавать мемориал; у меня нет ощущения, что надо память о Валентине Яковлевиче отлить в бронзе. Надо просто продолжать вместе с ним жить.

— Как теперь будет жить премия?

— Яснополянская? Тяжело. Но мы не стали пока, по крайней мере, никого кооптировать в состав жюри. Валентина Яковлевича невозможно заменить. Меня всегда поражало, как он ответственно относился к этому, в общем, такому рутинному и довольно тяжелому делу: надо читать огромное количество, просто массив книг — мы семьдесят-восемьдесят романов прочитываем в премии, в разных ее номинациях. И он ухитрялся на каждый из них написать для себя мини-рецензию, он не мог позволить себе ни одной книги просто пролистать. И его голос всегда был своего рода камертоном, по которому многие сверяли свое отношение к жизни и к литературе.

— Сегодня в жюри яснополянской премии — первые люди современного литературного процесса.

— Да, у нас прекрасное жюри, настоящие люди литературы — и Алексей Варламов, и Евгений Водолазкин, и Павел Басинский, и Владислав Отрошенко. Искренние, имеющее свое мнение и ясное представление о том, какой должна быть литература. И когда мы собираемся на обсуждение, случаются самые удивительные литературные разговоры на несколько часов. Но все равно, Валентин Яковлевич оказывал на всех то неуловимое, чрезвычайно важное влияние — нравственное… Он всегда задавал тон и направление. И мы будем просто стараться и дальше этому тону соответствовать — своим выбором.

Впрочем, он пока еще и остается вместе с нами. Книги этого года — романы зарубежных авторов — мы начали читать практически сразу после нового года, Валентин Яковлевич успел с десяток книг прочесть и оставил эти свои маленькие рецензии, они у меня есть. Так что в этом премиальном году он продолжает участвовать в нашей работе.

— Продолжает.

— Я вообще не научился говорить о нем в прошедшем времени. Мы жили довольно далеко друг от друга. Когда мы познакомились, я жил в Ясной Поляне, он здесь, в Пскове, это все-таки приличное расстояние. И бывало так, что мы не виделись и по многу недель, и по несколько месяцев подряд. Вот у меня и сейчас такое ощущение, что мы просто давно не виделись. Эта самоизоляция, карантин… Все это людей вообще отделило друг от друга, и я ловлю себя на мысли, что, вот, пройдет это время и мы снова встретимся и поговорим. Хотя, как человек разумный, понимаю, что это невозможно, но не хочется с этим соглашаться.

— Вы же познакомились с ним у нас, в Михайловском?

— Мы познакомились — уже даже не помню… Нет, все-таки в Хмелите (мемориальная усадьба А. С. Грибоедова. — ред.). Но еще и до Хмелиты, и до Михайловского, и до того, как он попал на писательские встречи в Ясную Поляну, мы были знакомы заочно. Круг друзей у нас был общий. Собственно, мне повезло: я был совсем молодым человеком, журналистом, когда познакомился с Астафьевым, с Распутиным, с Василием Ивановичем Беловым, со многими другими, и мы разговаривали, в том числе и о Курбатове. Они мне рассказывали о нем. А когда произошла встреча, было чувство, что мы как старые, добрые друзья встретились. Поэтому эту «точку отсчета» сейчас уже просто и не вычислишь. Просто в какой-то момент мы стали родными людьми и больше не расставались...

Беседовала Лидия Токарева