Не слушать и молчать

Никогда такого не было — и вот опять… Отшумели, казалось, страсти по притесняемым деятелям искусств, по творчеству, которому жить мешают серые людишки — но нет, вновь ожила тема. Если в первый раз разговор затеяли здесь, в России, сначала внутри театрального сообщества, а потом и до президента дошли, то воскрешение состоялось на одной из русскоязычных радиостанций за рубежом. Попутно зацепили вопрос отсталости России, «рассеян» и недалекости 90% тех, кто порадовался возвращению Крыма.

Что эти шаблоны оказались рядом, весьма симптоматично. Наверное, по-другому и никак: люди, демонстрирующие себя как думающих, как интеллектуалов, не могут обойтись без того, чтобы кого-нибудь куда-нибудь не макнуть. По сути, из этого и строится их главное отличие от презренной массы — она, масса, макнутая, а они — нет. Здесь-то и вырисовывается одна существенная деталь: претензия на неподсудность. И она тем более вызывающа, чем более декоративны и формальны судебная и правоохранительная системы.

Сразу оговорюсь: нет никакого намерения защищать разного рода активистов, которые пытаются закрыть, запретить и не допустить все и вся. Безусловно, это бардак, когда любой, представившийся держателем скреп или их защитником, может запретить все, что угодно, ссылаясь только на то, что он де выступает «от имени здоровой части общества». Тем более, когда дело доходит до уничтожения экспонатов, даже если это всего лишь особым образом выполненная какашка.

Но так же нелепы, так же разрушительны и притязания художников в собственном лице представлять искусство, творчество или культуру как таковые. Здесь позиции обеих сторон совпадают в своей беспочвенности, ограниченности и беспардонности.

Не понятно также, зачем так называемым «православным активистам» и иным радетелям традиционных ценностей разбирать по косточкам современные произведения живописи, театра или быть в курсе подробностей некоторых (и почему только некоторых?) ТВ-передач? Ведь пространство искусства очень сложно для объяснения, почти никогда не предполагает однозначной интерпретации, а развлекательный медиапоток изначально ложен.

Зачем вникать в эти бесконечные детали, не трогая при этом целого, если можно и нужно пытаться формировать хороший вкус и оказывать на нежелательные вещи влияние, называя их своими именами?

С другой стороны, зачем свободным художникам непременно касаться тем, значимых для традиционалистов? Зачем обязательно отрабатывать свои навыки на темах веры, религии, семьи и родины? Или зачем обязательно ломать чужие стереотипы? – Ломайте свои. Хотя бы в рамках искусства создайте по-настоящему новое наполнение для этой жизни, а не превращайте в обломки чужое старое. И почему тот же Пушкин или Гоголь должны выступать в роли одежды, прикрывая вашу наготу? Напишите по-настоящему свое, этим завлеките зрителя. Вон, госпожа Роулинг придумала сказку про Гарри Поттера и, не прикрываясь именем Шекспира, спровоцировала появление массы спектаклей и минимум девяти весьма успешных кинофильмов.

Тем не менее, дискуссия между борцами и творцами, которая пока, правда, похожа на два монолога, оказалась очень полезна. Она выявила в нашем обществе дефицит весьма важных вещей. Представьте, если бы существовал не только ясный порядок допустить или не допустить у себя в городе или стране какую-то выставку, концерт, спектакль, но и четкий и выполнимый алгоритм выражения жителями недоверия депутатам, муниципальным и региональным администрациям, министерствам? Даже если бы он имел только рекомендательный характер, все эти «свободные художники» гораздо аккуратнее выступали бы от имени государства, народа или демократических сил. Поубавилось бы количество отписок, сдулся бы пузырь пиара, к чему в основном сводится сейчас общение власти и общества. Да и из оппозиции постепенно исчезли бы трясуны воздуха, паразитирующие на принципиальном отсутствии нормальной связи между властью и обществом, имитирующие собой ее перспективы.

У людей должна быть ясная возможность называть вещи своими именами, говорить «да» либо «нет». И неважно, касается дело политики, хозяйственных дел или выставок со спектаклями. Какими бы небожителями не представлялись товарищи, даже если это и соответствует действительности, никто из них не должен быть лишен перспективы услышать отказ. При этом в силу превратностей демократии чье-то несогласие не всегда должно иметь прямые юридические последствия, приводить к каким-либо ограничениям.

Слово, которое должно быть сказано, должно быть услышано. Чего сегодня нет как нет. Нет и хотя бы желания слушать. Зато есть идея неподсудности, которой сейчас одержимы кажется все: и судьи, и чиновники с депутатами, и актеры с режиссерами, и даже школьники. Одни прикрываются законом, другие великими делами, третьи - муками творчества. Есть и те, кто просто посылают всех подальше, без всякого мотива.

Так вот и живем.

Константин Шморага