Самая большая проблема

Череда реформ, проводимых в министерствах, от минобороны до минздрава, активное их обсуждение не только в СМИ, но и в Следственном комитете России, просто бытовой опыт столкновения человека и бюрократической системы, ставят вопрос о смысле и роли системы управления в нашей жизни. Но, как мне представляется, за всеми схемами, моделями, теориями и уголовными делами постоянно упускается один важный момент.

Бюрократическая система, если доверять доводам ее теоретиков, появилась как результат благого желания сделать универсальную, независимую от личного произвола, идеальную, если хотите, модель управления обществом. Чтобы вне зависимости от обстоятельств система жила, здравствовала и поддерживала заданный социальный порядок. Считали даже, что подобная предельно рационализированная система станет крепостью для человеческого мира, охраняя его земной рай от нахлынувшей отовсюду всеобщей относительности.

Так оно и получилось - США, ЕС, Россия тому пример. Их чиновничья структура совершенного непотопляема, непробиваема и практически невосприимчива к внешнему воздействию. Не важно, кто у руля - государь император, красные, демократы, националисты или консерваторы, - чиновничья машина без промедления подстроится под любую риторику. Достигается это очень простыми, рациональными методами воздействия на иррациональную сферу, на человеческие страхи и амбиции. В США, например, широко распространено привлечение на низшие и чуть повыше позиции чиновной иерархии представителей маргинальных или околомаргинальных групп - латинос, негров и прочих. Помимо некоторого усиления лояльности этих групп, самый главный результат - клерк, имея перед собой морковку в виде возможного повышения, приложит все силы, чтобы буква не закона даже, но инструкции, оставалась незыблема.

У нас нет латинос и афророссиян, но суть та же, что прекрасно видно в самой нищей отрасли государства российского: социальной. Вряд ли можно привести много примеров, когда, попав из врачей или учителей в чиновники (в том числе в депутаты), человек возвращается обратно. Чаще всего экс-бюджетник человек видит такое только в страшном сне, просыпаясь от этого в холодном поту. Понятно: совершенно не хочется возвращаться назад, вновь становиться подопытным материалом, однако быть проводником реформаторского зуда, усиливать его своей готовностью «по долгу службы» все одобрять, практически никто не стесняется.

Наличие бюрократии, сделало управляющую систему аполитичной, оставив собственно политике роль развлекающе-отвлекающую. Депутаты, мэры, губернаторы все больше выполняют роль лигитимизации работы бюрократической системы, нежели задают ей тон. Ведь основная задача – устойчивость системы управления. Вне зависимости от того, кто победит на выборах: республиканцы или демократы, еврооптимисты или евроскептики, внешняя и внутренняя политика государств в главном останутся неизменными. Тем более при наличии стольких внешних угроз. Все помнят, как отражались, вернее не отражались, на жизни Запада миллионные выступления против войны в Ираке, протесты против плановой экономики Евросоюза, узаконивания половых извращений, демарши Венгрии и Греции…

Похожая модель почти сформировалась и в нашей стране. Необходимость доминирования одной партии пока еще сохраняется в силу внутренней слабости, дикости и варварства нашего истеблишмента и потому все еще отсутствующего способа гарантировать сохранность собственности несиловыми методами. Еще не успел забыться «политический процесс» и административные приемы начала 2000-х и, тем более, 1990-х, из которых черный пиар был самым безобидным явлением. По-другому и быть не могло: вся наша политическая система минимум с момента распада СССР формировалась как управляемая извне – США, Германией, Китаем и другими заинтересованными в разделе наследия империи государствами. Подавляющая часть советской бюрократии приспособилась и к этому. И не только приспособилась, но усилила свое положение, ведь в ситуации управленческой болтанки именно она стала играть роль груза, удерживающего центр тяжести в нужном месте. Потому ничего страшного нет в том, что один и тот же человек в один и тот же день может баллотироваться в разные депутаты от разных партий. Система этого даже не заметит.

С другой стороны, появление развитого бюрократического аппарата связывают и с упрощением самого процесса управления. Если раньше правитель сам объезжал свои земли, вершил суд, собирал налоги, во время охоты искал наиболее удобные для обороны и хозяйства места, позднее всем этим стали заниматься специально нанятые люди. Со временем они превратились не только в его глаза, уши, руки и ноги, но и полностью сформировали картинку, которую видит государь. В итоге сама фигура правителя стала по преимуществу декоративной.

Вся власть, путем сложной системы интриг, протекторатов и законодательных ограничений сосредоточилась в руках того или тех, кто сумеет использовать энергию этой идеальной системы в свою пользу. Вспомните имена покойного Березовского или здравствующего ныне Гавунаса.

Продвигаемая как средство преодоления человеческого эгоизма, алчности и глупости, бюрократическая система стала в итоге не то чтобы совсем их воплощением, но оказалась в полной от них зависимости. Ведь бюрократию в современном мире ничто не ограничивает, она сама создает правила, наблюдает за их исполнением и наказывает, если ей покажется это необходимым. Современная чиновная машина, как и все ее предшественницы, оказалась чрезвычайно чувствительна к личностному фактору. Ничего нового тут создать не удалось, здесь она не лучше и не хуже всех бывших до нее. А потому вовсе не бюрократизация есть основная проблема страны.

Как во все прошедшие века, каждый конкретный результат в первую очередь зависит не от того, какова система, а от того, из кого она состоит. Так сложилось в России, что во всех сферах работает много людей, которым кажется неважным, то что они делают, зато важно, что они за это имеют. Их мало интересуют другие люди, не волнуют последствия, а представления о чести и совести зависят от влияния ситуации на карьеру и зарплату.

Потому что кроме этого ничего в их жизни нет. И это - самая большая проблема России.

Константин Шморага

Карикатура Алексея Меринова, "Московский комсомолец"