Никто не хотел умирать

Ланева Гора… Название этой деревни, расположенной в Псковском районе (всего в двадцати километрах от областного центра) вряд ли знакомо тем политикам, которые по-прежнему считают бывших легионеров СС национальными героями. Однако именно с этим местом связана одна из самых страшных страниц оккупации: 22 октября 1943 года каратели 1-го и 3-го взводов 37-го полицейского батальона, сформированного из эстонских националистов, расстреляли и сожгли 55 человек, из которых больше половины (!) был дети. Согласно специальной архивной справке в список погибших входило «3 ребенка грудного возраста, 29 детей в возрасте до 14 лет», не считая женщин.

Причиной такого варварского поступка стала месть. За несколько дней до этого отряд под командованием Ивана Воробьева организовал на подъезде к Ланевой Горе засаду на немецкую автоколонну. При этом погибло 11 гитлеровцев, ответной мерой оккупационных властей стало решение стереть эту деревню с лица земли, а ее жителей уничтожить. Как скот людей загоняли в дома, где и шла расправа. Только в 1972 году виновники этой трагедии попали на скамью подсудимых. Удивительно, но тогда процесс над карателями прошел почти незаметно: по всей видимости, официальные власти не хотели, чтобы это случай омрачил «нерушимую дружбу» народов. Можно было бы и сегодня не поднимать этот архивное дело, если бы не одно обстоятельство: тех, кто участвовал в расправе над мирным населением, кое-кто из современных политиков считает национальными героями. Чтобы понять и оценить значение их «подвига» предоставим слово непосредственным участникам этих событий.

Из протокола допроса командира 3-й роты Энн Оодла (1909 г.р., уроженца г. Тарту), одно из участников расправы:

- Я подошел к толпе, которую окружали солдаты 1-й роты. Это были в основном женщины, дети, старушки и 4-5 человек мужчин. Всего было примерно 55-60 человек – я точно не считал. При мне один неизвестный солдат роты начал прикладом избивать женщину, а за что я не знаю. Многие женщины плакали… В окружении солдат я увидел лейтенанта Вахтре. Он что-то кричал, размахивал руками. Временами плач женщин заглушал команды. Его приказ был такой: развести людей по домам, там расстрелять, а потом все строения сжечь. Толпу людей солдаты повели мимо разбитой автомашины, а затем людей стали насильно загонять в дома… Когда все кончилось, мне передали приказ Вахтре: проконтролировать, как все было исполнено. На пороге одного из домов я встретил рядового Рейткама из отделения Теммера. «Смотри, что я раздобыл!» - сказал он мне, показывая часы. «Откуда у тебя часы?»- спросил я. Рейткам ответил, что снял с убитого партизана. Когда я зашел в дом, то увидел там трупы. Никто не шевелился. В доме стояла тишина…

Понятно, что тогда, в октябре 42-го те, кто расстреливал мирных жителей, даже не задумывались о том, что спустя 66 лет их «подвиг» станет одним из краеугольных камней новой эстонской государственности. И это так понятно: мифы создают те, кому они больше всего нужнее. Сейчас…

Из протокола допроса рядового 3-го взвода, 3-й роты Иоханнеса  Алуоя (1916 г.р., уроженца волости Вара, уезда Тартумаа)

- Оодла приказал нашим солдатам собрать всех людей в деревне в одно место – к разбитой автомашине… Через некоторое время от него поступил страшный приказ: людей развести по домам, там их расстрелять, а дома сжечь. Для расстрела Оодла вызвал меня, Лыхмуса и Кулласту. Потом Оодла подошел к толпе  людей, отобрал из толпы пять женщин и указал на дом, куда должны были их отвести и расстрелять. После этого мы отвели всех в указанный дом и расстреляли. Оодла лично убил двоих. Он стрелял из своего «кольта». Троих женщин убили я, Лыхмус и Кулласту. Неожиданно одна из женщин начала подавать признаки жизни, но Оодла добил ее из пистолета. Больше никто признаков жизни не подавал – все были мертвы. Во второй раз Оодла отобрал четырех женщин. Он показал уже на другой дом, где их нужно было расстрелять…Каждый из нас стрелял в свою жертву – все были убиты сразу. В третий раз Оодла отобрал из толпы двух женщин, у одной из которых на руках был грудной ребенок…Первым в доме стрелял Оодла. Он из пистолета сразу убил ребенка. Женщины закричали. Мать повернулась к нам спиной, закрывая телом ребенка. Оодла крикнул: «Залп!». Мы трое вскинули винтовки и дали залп. Обе женщины сразу же рухнули…

Возникает вполне естественный вопрос: кто же были эти люди, которые принимали участие в этой бойне? По собственным признаниям бывших бойцов 37-го полицейского батальона, многие из них пошли на службу, потому что немцы обещали «кормить, одевать и развлекать». Многие  в качестве одного из решающих аргументов для вступления в легионеры СС называли обещание немцев выделить каждому за три месяца службы 3 гектара земли и в придачу 10 русских рабов. При этом тот же самый И. Алуоя во время одного из допросов признавался, «записавшись в полицейский отряд, я никаких политических целей я не преследовал. Ненависти к Советской власти тоже не питал – я не был ее врагом…» Не маловажное замечание: каждый рядовой получал примерно 100 марок месячного жалования. Тем не менее, отрабатывать казенную баланду приходилось и, как показывают материалы дела, «заказчики» требовали качественной «работы».

Из протокола допроса рядового 2-го взвода 3-й роты Вальтера Кукка (1920 г.р., уроженца деревни Ульви, уезда Тартумаа)

- В центре деревни было собрано примерно человек 40-60… Ко мне подошел Теммер (мой непосредственный командир) и сказал, показывая на них: «Людей нужно расстрелять, а дом сжечь. Иди, выполняй – вот твоя работа!». Теммер указал на группу состоящую из троих женщин и двоих детей… Исполняя приказ о расстреле, я начал конвоировать их на расстрел…Люди стали заходить в коридор дома…Вошли две женщины и дети…Последняя женщина должна была войти в коридор. Я вскинул винтовку, хорошо прицелился и выстрелил…

Из показаний на суде потерпевшей Анны Даниловой, жительницы деревни Ланева Гора (1921 г.р.)

- Сначала нас согнали в центре деревни, у колодца. Солдаты примерно полчаса совещались: видимо, решали, что с нами делать. Говорили на своем языке, потом один из них приказал, чтобы мы шли по своим домам…Когда мы вошли в свой дом, то сопровождающий нас охранник остался на улице. В доме мы находились минут 20, потом я увидела, как из соседнего дома (там проживала семья Дмитрия Федорова, у них было 6 человек) вышел солдат и пальнул из автомата одиночным выстрелом по их крыше: видимо, этот патрон был зажигательный, потому что все сразу же загорелось. Потом этот каратель пошел в наш дом… Войдя в прихожую, он выругался матерно по-русски и приказал всем повернуться к нему спиной. После этого он начал стрелять. Были убиты моя мать, отец. Я была ранена в ногу. Тетя упала, но осталась невредимой…Когда я очнулась, то наш дом уже горел. Тетя мне сказала, что нужно уходить…Когда я выбралась на улицу, то карателей не было видно… Всю ночь я пролежала в окопе, пряталась, потому что боялась, что они вернутся, а на утро меня нашел какой-то парнишка и на подводе отвез в соседнюю деревню Дмитрово…

Из показаний на суде потерпевшей Галины Удальцовой (1934 г.р.), жительницы деревни Ланева Гора (1921 г.р.)

- Сначала в нашу деревню пришли партизаны. Они наблюдали за карателями, которые были в соседней деревне – Зайцево. Мы, ребята, все бегали вокруг них. Но партизаны нам сказали: ребята, идите прочь! И мы разбежались по домам. Потом в деревню приехала машина с карателями, и был бой… Мы спрятались в окопе и там сидели, пока снова не пришли каратели. Они нас выгнали и погнали к колодцу в центр села…Там был офицер в шинели. Он допрашивал мальчишку, которому было лет 10. На ломаном русском он спрашивал, почему тот не сказал, что в деревне были партизаны, но тот молчал.  Его за это таскали на уши, били прикладом. Били прикладом и Сергея Манцерова. Потом били с ног, били ногами, сломали переносицу. У него очень сильно шла кровь. Каратели говорили не по-русски, а потом скомандовали: по домам! Некоторые обрадовались, что нас отпустили. Но нас погнали, как скот: кто отставал – били прикладами… Когда мы пришли в свой дом, то за нами зашли двое карателей, которые сразу начали стрелять: я видела, как упали моя сестра, маленький братик... Потом дом загорелся и стало трудно дышать от дыма… Я стала плакать - ничего не было видно. На окне кричал кот, мы с мамой поползли к окну. Рама уже горела, мы ее толкнули, и она вывалилась. Сначала вылезла я, а потом мама. Сверху сыпались головешки. Кругом были стон и крики. Мама сказала: не шевелись, а то увидят и добьют.

…Нынче Ланева Гора совсем обезлюдела: сегодня там проживает всего 11 человек. В основном пенсионеры. Есть, правда, и один ребятенок, который ездит за несколько километров в поселок Соловьи, где есть большая школа. Раз в неделю приезжает автолавка. Разъехался народ: кто в Псков, кто в Питер - за большими деньгами, а о том, что произошло здесь 66 лет назад напоминает лишь скромный обелиск, установленный в центре деревни. Как память о тех, не хотел умирать за независимость страны, которая появилась на карте Европы 16 лет назад.

Всего же в Псковском районе за период оккупации из 406 деревень полностью сожжено и сметено с лица земли 325 деревни. В частности, 5 декабря 1943 года 16 жителей деревни Добрывидки были заперты в помещении сельской церкви. Всех, кто пытался выбраться расстреливали, а потом здание забросали гранатами…В ноябре 1943 года была сожжена деревня Лихово…При этом было расстреляно 15 человек, в том числе Федорова Валя (7 лет) и Коля (2 года) вместе с матерью… В декабре 1943 года была сожжена деревня Голованово, при этом расстреляно 5 мирных жителей, из которых Каштановы Анатолий 6 лет и Алексей 3 года… В их числе – Загорье, Подгорье, Скоморохова Гора, Ильишки, Туриново, Пестово, Кустовино, Павлово и др.

(Из справки о злодеяниях фашистских оккупантов на территории Псковского района, Псковской области)

Сергей Некрасов