Почему я ушла из школы: Исповедь псковского учителя

1 октября, скоро полночь. Вдоволь наговорившись о детях и новых прочитанных книгах, мы с моей подругой Дашей вспоминаем, что скоро День учителя - наш бывший праздник. Бывший - потому что мы уже не работаем в школе.

Так получалось, что мы обходили стороной тему ухода из профессии, но в этот раз, повинуясь какому-то порыву, я все же спрашиваю: «Даш, а почему ты тогда из школы ушла?» И совершенно неожиданно слышу исповедь. И в каком-то смысле проповедь.   

«Я поступала в Псковский университет, тогда еще институт, с твердым пониманием того, что я хочу учить детей. Это была мечта всей моей жизни. Очень смешная история была на первом курсе: перед парой к нам в аудиторию ввалились совершенно непонятные люди, то ли журналисты, то ли общественники, которые попросили нас принять участие в анкетировании. Главный вопрос был простой: планируем ли мы работать в школе. Позже выяснилось, что из 86 человек на курсе хотели работать в школе всего четверо. И я была среди этих кретинов. Совершенно искренне.

Мне повезло: когда я закончила университет, в одной из лучших школ города освободилось место, куда меня пригласили работать как хорошую студентку, за которую не будет стыдно университету. Так я попала на работу в школу. Я была счастлива всему, что происходило вокруг меня. А больше всего мне понравились дети.

Я попала в 6, 7 и 8 классы ЗПР. Я взяла классы после учителей, которые уходили на пенсию, и на заседании кафедры они давали мне рекомендации, как работать. Что меня поразило в коллегах - это отношение к ученикам. Из университета я вышла с установкой, что учитель должен растить личность. Кроме того, в школе я была научена отношением ко мне моих учителей. У меня было очень восторженное отношение к профессии. А я пришла в школу, и мне начали рассказывать: «Этот дебил, у этого родители алкаши, этому ничего не надо», - на каждого навесили клеймо. Но ведь не может у ученика быть такого ярлыка: ребенок - это ребенок, даже если он сложный и вредный. И он в любом случае - результат воспитания взрослыми людьми... 

Самый прекрасный опыт для учителя - работа с такими детьми. Среди моих учеников было всего несколько с дисграфией, больше сложностей ни с кем не было. Было еще несколько детей, которые изучали русский как неродной - они тоже автоматически попадали в классы ЗПР, при том что среди них были откровенно одаренные дети.

И зашла к ним я - такая молодая, смелая и очень верящая в детей. Когда я была на семинаре известного детского психолога из Санкт-Петербурга Екатерины Мурашовой, она спросила, что главное в работе с такими детьми. Я, уже получив на тот момент опыт, ответила: честность. Эти дети научили меня настоящей педагогической честности и открытости. У нас сложились очень хорошие отношения.  Они меня уважали и любили, а я обожала и любила их. Но наши отношения, отметки, полученные знания вызвали много негатива среди коллег. Это было удивительно. Я стала изгоем вместе с моими учениками.

В таком режиме я была бы готова работать очень долго. У меня была большая нагрузка, много часов и даже очень неплохая зарплата для того времени. Спустя два года я ушла в декрет. Через пять лет вернулась в профессию - вот здесь и произошло мое разочарование. Со школой что-то произошло. Я попала в атмосферу жуткого отношения ко всем детям без исключения (на тот момент классы ЗПР были уже упразднены). В учительской я увидела очень сильно уставших за эти пять лет людей. Даже те, что были молоды, стали мыслить категориями «дети - дебилы».

На мой взгляд, причина заключалась в том, что в школе сменился директор, который привнес новую модель управления: четкая вертикаль власти, беспрекословное следование инструкциям и бумажкам, программам и ФГОСам. Оказалось, главное в такой школе - не ребенок, а умение написать программу и правильно заполнить журнал.

Как-то раз ко мне обратился ребенок, который боялся идти домой. Я обратилась к старшему коллеге за помощью, мне сказали, что я себя веду неправильно и не стоит столько внимания уделять надуманной проблеме, что этот ребенок - просто неуч. А вот когда перед проверкой коллеги узнали, что у них неправильно заполнены журналы, - тогда случился настоящий переполох. Я помню, как мы сидели в учительской, педагог по технологии выдирала листы из журналов - она умела это делать аккуратно, - мы драли запасные журналы на листы, вставляли в них листы и переписывали все, чтобы оформление соответствовало требованиями этой проверки. В этом аду ребенок, по какой-то причине боявшийся идти домой, не был никому интересен. Надо было листы переписывать!

На каникулах проверки проводились в кабинетах. Наличие классного уголка не имело никакой значимости, если он был оформлен по желанию детей, а не по требованиям администрации. От меня, например, потребовали снять детские рисунки. Не нужна была никому работа с детьми - надо было только сдавать бумажки, вовремя записывать все без ошибок, независимо от того, успеваешь ты это делать или нет, вести электронный журнал.

Шоком стали еженедельные планерки, на которых на нас орали, будто мы самые страшные двоечники в колонии для трудновоспитуемых. Нас просто поднимали по одному и позорили. Я стала попадать на педсоветы, на которых откровенно и честно обсуждалась успеваемость в классе. Начиная с 7 класса появлялись детки, которые как бы не дотягивают до нормативов... И замдиректора школы поднимала учителя-предметника и говорила ей: этого быть не должно. Учитель объясняла, мол, для нас тройка - это победа. Тогда ей прямым текстом сообщалось, что делать с такими учениками. Школе ведь не нужно портить статистику. Это искаженная система, совершенная антиутопия, где дети не имеют никакой ценности.

За время учебного года я была седьмая, а за время календарного года - десятая, кто уволился из этой школы. На тот момент такая ситуация была во многих школах. Учитель находится в режиме постоянного адского давления. Он должен всем: ученикам, родителям, школе. И не остается никакого времени на радость и удовольствие просто работать.

Сегодня в российской школе есть несколько категорий педагогов. Номер один: молодые педагоги, которые только что окончили университет и не очень хорошо знают предмет, зато обучены клепать презентации - это очень ценно, потому что с презентацией они могут выйти на защиту чести школы. И совершенно неважно, что они не умеют ничего рассказать детям, ведь они соответствуют требованиям картинки.

Святых людей, Учителей с большой буквы, которые растят людей, говорят что-то о совести, о душевности, вообще практически нет. Я оказалась на грани нервного срыва и поняла, что больше так работать не хочу. Эта работа не имела ничего общего с моими представлениями об учительском труде как призвании, деятельности во имя чего-то светлого, а не ради соответствия куче норм и воплям директора. По сути современная школа - это крепко выстроенный фасад, те же «потемкинские деревни»: снаружи все красиво, у нас десять стобалльников, а внутри - учитель этой школы со своими же учениками занимается репетиторством по стоимости больше 1000 рублей за час. И в результате ее подопечные получают эти 100 баллов.

После того, как я написала заявление на увольнение, мне было все равно где работать, хоть продавцом, лишь бы не в этом аду. На том этапе своей жизни я не имела моральных и физических сил в этом жить. Я не оставила надежды вернуться работать в школу. Но не сейчас.

Есть, конечно, в Пскове педагогические коллективы, где учителя смогли сохранить «старую школу». Они умудряются делать свою работу хорошо. На мой взгляд, школа сейчас может держаться только на плечах таких конкретных людей. А я – дезертир, слабачка, которая сбежала. Я не дотягиваю до этих людей, смелых и очень порядочных.

Вот сейчас будет очередной День учителя. Что я могу пожелать своим бывшим коллегам? Человечности. Только этого. И уважения - по отношению ко всем, в том числе к себе. Я считаю, что работая в таких условиях, нужно не забывать об этом. Но хорошие учителя сейчас зачастую живут с репутацией блаженных дур. Вот что страшно».

Фото: https://pixabay.com

Елена Никитина