Дом странных детей

Кого в детстве не пугали такой страшилкой - тому повезло. Детские дома в России, скажем прямо, санаториями не были никогда. И только три года назад власти обратили внимание на то, что призрение сирот перестало хоть сколько-нибудь отвечать требованиям времени, а порой и элементарной человечности.

В 2015 году в силу вступило 481-ое постановление правительства РФ, призванное кардинально изменить систему детских домов и сиротских учреждений в России. Систему, надо сказать, заскорузлую, неповоротливую и крайне зловредную для своих подопечных. По прошествии без малого трех лет можно подвести первые итоги реформы, и надо сказать, итоги не сильно-то впечатляющие. Как на мой субъективный взгляд, разрушить старый мир до основания не удалось, а на руинах строить новое – дается с трудом.

Если говорить языком обывательским, то суть 481-го постановления – хоть немножко сделать сиротские институции похожими на что-то семейное и ориентированное на интересы детей. Если кто-то бывал в детских домах образца двухтысячных, вы поймете о чем я говорю. Плохо одетые и зачастую голодные дети, страшные обшарпанные здания, неуютные комнаты с голыми стенами, огромная перенаселенность учреждений…

Быт в детских домах был налажен почти тюремный. Дети жили «группами» по возрастам, по 15-20 человек, мальчики направо, девочки налево, из личного имущества дети имели только содержимое тумбочки у кровати, которая никогда не закрывалась… Описывать прочие страсти не буду, но ключевое здесь то, что ребенок в прежней системе - объект. Бессловесный и бесправный. Изъятый из семьи или оставленный в роддоме - попадал в одно учреждение, по достижении возраста - в другое, если проявлялись отклонения в здоровье или поведении - в четвертое или пятое. Братья и сестры, отобранные от одних и тех же родителей, могли быть помещены в разные учреждения и никогда не увидеть друг друга. И это страшно. Потому что никто и никогда не спрашивал у ребенка - как ты себя чувствуешь, малыш?

Сытые десятые в большинстве случаев решили проблему с питанием, одеждой, бытовыми условиями, но вот бездушность системы никуда не делась. Постепенно стали меняться подходы к тому, как детей селили - кровных братьев и сестер стали стараться разместить в одном учреждении, одновозрастные «отряды» и вереницы сменных воспитателей уступили место казенным «семьям» - это когда в одном помещении и плюс-минус с одними и теми же воспитателями стали жить разновозрастные и разнополые группы детей. Но этого было безнадежно мало, система продолжала исторгать из себя покалеченных и сломанных людей, из которых, согласно статистике только 5-7% умудрялись не спиться, не уйти в криминал и не свести счеты с жизнью.

Тогда же робко стало поднимать голову гражданское общество - у волонтеров и немногочисленных НКО-шек стало хватать сил не только на то, чтобы поставлять в детдома продукты и одежду, но и на то, чтобы забить тревогу по поводу самой системы. Реформа поначалу казалась делом невозможным, но время сделало свое дело.

Не было бы счастья, да несчастье помогло… Псковская область, кстати, стояла в авангарде этой самой реформы, когда после печально известного «закона Димы Яковлева» тогдашний наш губернатор региона, а нынче – спикер генсовета «Единой России» Андрей Турчак клятвенно пообещал, что «мы можем и должны к 2016 году сделать территорию Псковской области территорией свободной от детских домов. Для этого есть все условия, в этом вопросе нужна консолидация всего общества и всех уровней власти региона».

Не хотелось бы огульных, как любят в городе говорить, заявлений, но по-моему всех условий для такой амбициозной задачи не хватило не только в регионе, но и во всей стране.

Нет, формально, конечно, губернаторскую волю регион исполнил, и на всех детских домах… сменились вывески. Нужно понимать, что изящность решения крылась исключительно в словах – никто не обещал, что в Псковской области (и в России) не будет сирот. Это задача если и имеет решение, то явно не на нашем веку. Но вот детских домов действительно больше нет – сироты теперь живут в «Центрах помощи семьям и детям». Название по задумке должно отражать новый функционал казенных домов - теперь их задача не дать кров ребенку, лишившемуся семьи, а помочь - восстановить биологическую семью, передать ребенка ближайшим родственникам, найти приемных родителей… Эта же идея оказалась заложена и в сердце пресловутого 481-го постановления.

Как на деле? Отчеты говорят о том, что реформа идет. Я, как человек, наблюдающий систему изнутри, могу сказать, что она действительно идет, но крайне медленно. Остается нерешенным масса вопросов, главные из которых - пренебрежение кровными связями между братьями и сестрами, перемещение детей из учреждения в учреждение, отнесение домов малютки к системе здравоохранения и т.д. За этими довольно мутными формулировками кроются очень простые человеческие ценности. Грудного ребенка, оставшегося без мамы, не должны окружать люди в белых халатах и «койко-места». Брата и сестру, которых ночью и со слезами полиция отдирала от бесчувственной пьянчужки-матери, не должны везти в разные учреждения, потому что у них разная прописка или разный возраст. Ребенку, который волею судеб ЖИВЕТ в детском доме, имеет там друзей, любимую воспитательницу и любимое кресло в общей гостиной, нельзя как неодушевленный предмет «перевести» в другое учреждение по каким-то бюрократическим причинам. Это все наносит маленьким людям сильные травмы, с которыми потом никто не работает, и которые потом порой приводят к чудовищным последствиям, как для самого выросшего маленького ребенка, так и для общества, в которое он попадет.

Псковские учреждения, надо сказать, на фоне многих других регионов, смотрятся достойно. Я вам не скажу «за всю Одессу», но в Псковской области я была почти во всех детских домах. Многое здесь зависит от людей: воспитателей, нянечек, директоров детских домов. Есть и саботажники, но многие реально понимают, принимают суть реформы и вполне себе уверенно держат курс на реформирование не на бумаге, а на фактическое – нацеленное на комфорт ребенка, на реализацию его базовых потребностей, на соблюдение его интересов. Не всегда все получается, в том числе и по вполне себе банальным экономическим и политическим причинам, но тенденция в целом благоприятная.

Раз все так благостно - хочется спросить у самой себя - что же мешает взять и довести все до ума? Как специалист из этой сферы - я знаю, где кроются подводные камни. Как обыватель, женщина и мама - я хочу, чтобы эти камни взяли и исчезли. Чтобы мы перестали упираться в «целевые группы», «койко-места», «дорожные карты» и «подушевое финансирование», а просто взяли да и поставили во главу угла интересы ребенка. Во имя будущего - его и нашего.

Алина Чернова