Изборские закавыки

Скандал от ВООПИиК

Скандалы у нас в Пскове часто возникают на пустом месте, от неведения или по недоразумению. А иногда – сознательно нагнетаются и, что называется, раздуваются, особенно в тесном междусобойчике так называемых «культработников» - чиновников от культуры, музейщиков, архитекторов, реставраторов и прочих художников.

В силу уже того банального обстоятельства, что культура на Псковщине – главный и чуть ли не единственный ресурс (с прицелом на развитие туризма), а сами культуртрегеры – люди чрезвычайно амбициозные и конфликтные, всё, что случается, будь то Всероссийская Масленица или идея реставрации Довмонтова города, неизменно вызывает бурную общественную дискуссию. Пусть такая дискуссия больше напоминает шторм в кружке с пивом, оценки звучат самые резкие и нелицеприятные, причем на публике. Какие слова звучат, при этом, на интеллигентских кухнях, какие страсти накаляют воздух, в дыму сигарет и под воздействием градуса, - история, слава Богу, умалчивает.   

Скандал с гипотетическими башнями Изборской крепости: «Быть башням или не быть?» - возник сразу после первого заседания оргкомитета по подготовке празднования 1150-летия Изборска. О необходимости накрыть деревянными шатрами башни Изборской крепости заявил председатель госкомитета Псковской области по культуре Александр Голышев.

После чего и последовала словесная реакция руководителя Псковского регионального отделения Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры (ВООПиК) Ирины Голубевой, назвавшей предложение председателя Госкомитета по культуре «дилетантским».

Кроме того, она сообщила корреспонденту Псковской Ленты Новостей, что проект реконструкции Изборской крепости уже утвержден, «и там никаких деревянных шатров над башнями нет».

«Имеется утвержденная документация, от которой нельзя отступать. На дилетантское высказывание Александра Голышева не стоит даже обращать внимание, - прямо и без экивоков высказалась Ирина Голубева, - ...по методике не положено никаких новоделов возводить над существующими памятниками, даже если они руинированы».

Понятно, что подобные заявления из уст руководителя местного отделения ВООПИиК не могли оставить равнодушным председателя комитета по культуре. Да и по существу возникшей проблемы Александр Голышев, разумеется, убежден, что прав.

Поэтому, мгновенно сработал эффект бумеранга, и в срочном порядке, а именно - 17 марта, в кабинете председателя собрали членов научно-методического совета, которые должны были разобраться в ситуации и решить, что делать с Изборской крепостью и теми, кто выступает против шатров.

 Судьба Изборска 9 лет назад

Главный итог дискуссии в кабинете, где присутствовал и автор этих строк: научно-проектная документация проекта консервации (реставрации) Изборской крепости не пропала, не сгинула в архивах, а существует и доступна специалистам - «рукописи не горят!», - не утратив своего научно-методического значения.

Проект консервации был подготовлен псковским институтом «Спецпроектреставрация», директор – А.Р. Акименко, научный руководитель – А. К. Богодухов. Более того, сохранился протокол, теперь уже смело можно утверждать, исторического заседания Федерального научно-методического совета по сохранению культурного наследия Министерства культуры России от 27 апреля 2002-го года, на котором, собственно, и решалась судьба шатров Изборской крепости. Решение это, правда, тогда носило чисто виртуальный характер, поскольку никто из специалистов всерьез не верил, что в ближайшие годы на реставрацию и музеефикацию Изборска будут выделены какие-то крупные  инвестиции.

Но вот минуло 9 лет, и деньги на реставрацию Изборской крепости чудесным образом появились! Под грядущий юбилей. И положенные под сукно решения забытого уже Федерального научно-методического совета внезапно актуализировались.

Обратимся же к этому документу.

Одна из важнейших идей доклада по проекту: «Отсутствие кровли над стенами и башнями является одной из главных причин разрушения крепости».

В проектных предложениях сформулировано: «Основная направленность проекта, его главная цель – сохранение памятника, консервация. Частичная реставрация должна быть проведена там, где это возможно и уместно; предусмотрена музеефикация тактичными средствами и последующее включение крепости в туристический показ (курсив мой – С. Д.). Выбор методов консервации крепости связан со сложностями и противоречиями, так как приходится частично вторгаться в конструкцию памятника. Основное консервационное мероприятие – устройство кровель над стенами и башнями, вызванное необходимостью сохранения верхних частей стен. Кровли будут иметь консервационный характер, без попытки реконструкции их исторического облика...»

И еще: «На одной из башен – Темнушке – возможно реставрировать шатровое покрытие в исторических формах для туристического показа; разработан и вариант консервационного покрытия этой башни».

Чуть забегая вперед, замечу, что именно Темнушка и стала «башней преткновения», против реставрации кровли которой ополчились все ревнители законсервированной аутентичности.

Можно сказать, что Темнушка стала для ревнителей своего рода «жупелом», примером того, как не надо реставрировать Изборские башни.

На Федеральном совете прозвучала рецензия признанного авторитета в реставрации русских крепостей, профессора Анатолия Кирпичникова, и рецензия эта явно позитивная: «Авторским коллективом представлен щадящий тип реставрации, основанный на консервационном подходе, бережном отношении к памятнику... В целом работа выполнена серьезно... подход к реставрации крепости можно согласовать... Это принципиальный, стратегический проект, обращенный, к сожалению, в неизвестное будущее, так как его реализация может затянуться...».

Не знал профессор Кирпичников в апреле 2002-го года, что ему суждено дожить до реализации проекта. Правда, высоко оценив работу специалистов «Спецпроектреставрации», рецензент вынес неутешительный вердикт для Темнушки, если можно так выразиться, предложив «обменять» ее на Вышку.

Впрочем, вот цитата из рецензии профессора Кирпичникова: «Следует согласиться с главным: крепость без кровли обречена на медленное разрушение. Благодаря особой прочности известняка процесс идет медленно, но кровли необходимы. Возможно, вынос кровли можно было бы увеличить. Спорно предложение об одном высоком шатре на башне Темнушка. Доминантой крепости является башня Вышка – на ней следует сделать акцент, возможно, и обзор сверху».

В прениях естественным образом возник вопрос о высоте башни Темнушка:

- Чем руководствовались авторы проекта при определении высоты шатра башни Темнушка? – Спросил член секции «Памятники архитектуры» А.Л. Баталов.

- Высота определена на основании изучения аналогов и историко-архивных материалов, в которых указано количество и длина досок для данного шатра. – Пояснил научный руководитель проекта, архитектор Александр Богодухов.

(Здесь в скобках заметим, что иконографических изображений Изборской крепости, - в отличие от Псковского Кремля, например, - увы, не сохранилось, и поэтому архитекторам приходится использовать иные данные для определения подлинной высоты Изборских шатров).

Однако отношение членов совета к Темнушке оказалось достаточно терпимым:

- Я против высоких шатров на башнях, низкие шатры в данном случае – правильное решение. – Высказалась эксперт секции «Памятники архитектуры» Т.Е. Каменева. – Но один высокий шатер для музейного показа возможен. Концепцию предлагаю поддержать, одобрить, опубликовать...

В результате в «Решении» Федерального совета было рекомендовано «отметить высокое качество научно-проектной документации, одобрить методическую направленность данной концепции на проведение консервации памятника с фрагментарной реставрацией. Рекомендовать представленную документацию к согласованию с Министерством культуры РФ».

Единственное «но» касалось злополучной Темнушки и иже с ней: «...воздержаться от воссоздания высокого шатра в исторических формах на одной из башен. Поскольку приоритетным направлением концепции является консервация, нецелесообразно выделять одну или несколько башен по сравнению с остальными».

Изборник: Кабинетные разборки

Итак, 17 марта, в 16.00 эксперты научно-методического совета при Госкомитете по культуре пришли в кабинет председателя Александра Голышева, чтобы, фигурально выражаясь, «собрать камни», то бишь оперативно решить: будет Изборская крепость с башнями, или без?

Дискуссия получилась сумбурной, путанной и нервной, но кое-какие точки над «i» все ж-таки удалось соорудить. Далее я предлагаю читателю своего рода «избранные» реплики участников дискуссии.

Для начала руководитель представительства «Российской ассоциации реставраторов» Игорь Лагунин поведал коллегам о планах музеефикации Изборской крепости:

- В соответствии с заданием Министерства культуры нам было рекомендовано разработать концепцию музеефикации: для чего мы эту крепость реставрируем и консервируем? Причем предписана была и музеефикация башен, что всегда соответствовало чаяньям музея. – Рассказал Игорь Лагунин. – Я, учитывая специфику Изборской крепости, предложил следующую схему, а именно, согласно плану, предложил ее зонировать. У нас восточный и юго-восточный фронт связан с заходом традиционных туристических групп. Всегда есть желание подняться на стены крепостные. Всегда хочется посмотреть чудесные панорамы. И все это прекрасно вписывается в эту часть крепости, которую можно считать туристической зоной. Соответственно, башни, которые можно музеефицировать, находятся в западной части крепости, и это – музейная зона. Одновременно она является и археологической зоной. Учитывая то, что традиция «Безбашенной крепости» давно жива, и все ее поддерживают, мы все-таки предложили одну башню – Темнушку, на которую имеется исторический материал, - сделать высокой. А вообще предложены низкие крышки, которые не претендуют на историзм и которые очевидно консервационные.

- Представляете? «Пришлепки» появятся на башнях! – Вставил реплику председатель Госкомитета, явно иронизируя.

- Мы начинали с обсуждения скрытых кровель. – Продолжил руководитель ассоциации реставраторов. - Но они связаны со сложностями эксплуатации. Там все равно нужны дополнительные накладки. Водоотведение. Словом, возникает много сложностей. Как для памятника, так и для музея. Авторы изначально были не против скрытых кровель. Но, учитывая сложности эксплуатации, принято было другое решение. Почему низкие башни? Они хоть и чисто консервационные, но «работают» хорошо. Посмотрите на Гремячую башню, или, на Петровскую в Пскове. Необходимо делать проект долговременный, а долговременный, значит, с музейным приспособлением. Чтобы это «работало», и было рассчитано не на 20-30 лет, а, по крайней мере, – на полвека хватило.

- У нас имеются проработки по Вышке как под смотровую площадку. – Вставила реплику директор Изборского музея-заповедника Наталья Дубровская.

- Там для туристов узел интересный. – Согласился с директрисой заповедника Игорь Лагунин. – Там двое ворот под Вышкой в ров. И по маршруту интересно, и смотровая площадка. Это был самый западный боевой фронт. Вид на поле, где проходили основные битвы. То есть смысл такой, чтобы в крепости был полноценный туристический маршрут. А не так, как сейчас: мы прошли мимо, пальцем два раза ткнули, и всё.

- Я за то, чтобы музей имел возможность использовать башни в своих интересах. – Высказала свое мнение директор областного Археологического центра Елена Яковлева.

- Имеется ли проектная документация? Прошла ли она методический совет? – Задала свои вопросы директор Изборского музея-заповедника. – Мне говорили, что имеется. А сейчас получается, что мы будем ждать, когда появится некий новый проект?

- Единственный вопрос, который мы сейчас обсуждаем, это вопрос покрытия башен. – Скорректировал ход обмена мнениями Александр Голышев. – А этот вопрос больше технологический, чем концептуальный...

- Наше пожелание – приспособить башню Вышку для того, чтобы появилась смотровая площадка. – Высказала свои чаянья г-жа Дубровская.

- Для нас очевидно, что техническая часть проекта не готова. – Не сомневался председатель комитета, и, было, уже собрался закрывать собрание, как в чиновничьем кабинете появился архитектор реставрации Изборской крепости Владимир Никитин:

- А мне сказали, что собрание назначено на 16.30. – Объяснил он причины своего досадного опоздания.

- Раз уж вы пришли, – «обрадовался» председатель, – наша рабочая группа работает над тем, чтобы поручить институту какие-то предложения по видам шатров и закрытия башен. Сейчас можно о чем-то говорить?

- Можно. – Присев за общий стол, начал свою «защиту» Владимир Никитин. – Мы выпустили документацию по всему, что сохранилось в надземном виде. Консервационные покрытия с большой натяжкой совет в 2002-м году принял. С большой натяжкой потому, что эти покрытия искажают сложившийся облик Изборской крепости как руинированного памятника. Я недавно заменил автора проекта Богодухова и внес в имеющийся проект коррективы. Коррективы в проект были внесены в соответствии с рекомендациями методического совета. Мы решили, что нельзя консервировать такими крышечками, их унесет ветром, их никак не закрепить.

- С этого я начал, я назвал их «пришлепками». – Согласился председатель.

На этом запас понимания между архитектором и председателем, судя по всему, был исчерпан.

Председатель VS архитектор

Никитин: На протяжении последних как минимум десяти лет нам запрещено делать проект приспособления. Мы делаем проект реставрации. Или – консервации.

Лагунин: То есть кровли не будет?

Никитин: А зачем? Чтобы изменить привычный силуэт? Музеефицировать? Поскольку сама крепость является самым ценным и самодостаточным экспонатом, информация, которая в этой крепости присутствует, и есть музеефикация. В Темнушке, например, делается утопленная кровля, и в нее можно попасть только с верхнего уровня. Там лестница, и всё. В наших проектах нет приспособления, то есть нет наполнения. Мы отошли от эскизного проекта. Желание методсовета в том, чтобы не было никаких кровель.

Голышев: На самом деле весь проект был принят, кроме высокого шатра башни Темной. Кто согласовывал вашу документацию и когда?

Никитин: Вся документация согласована с комитетом по культуре.

Голышев: Не знаю.

Никитин: У нас не принимается Москвой несогласованная документация. Мы не сможем отвести и сдать, они не примут эту работу и не оплатят. Я вас понимаю. Вам для музея нужно, чтобы помещение было не мокрое. Чтобы можно было разместить муляжи, стенды, всё, что положено в помещении, так?

Голышев: Нет. Предполагая для начала, что существует новый вариант решения крепости, мы должны как минимум его узнать. Потому что единственный документ, который у нас есть, это протокол от 27 апреля 2002-го года. Куда-нибудь вами прикреплены все эти вещи? Негатив был только в отношении Темной, и мы с вами согласимся, но, если вы говорите, что произошли изменения и по другим башням, то, простите, кто это должен знать? Акименко (директор института «Спецпроектреставрация» - Ред.) ваш заболел. Ему давался неделю срок – показать изменения по башням.

Никитин: У нас очень хорошее решение.

Голышев: Рад за вас.

Никитин: Мы тоже рады. Мы смогли законсервировать так, как это положено, не внося никаких изменений во внешний вид памятника. Вы хотите, чтобы были изменения?

Голышев: Мы хотим увидеть хотя бы то, что у вас есть. Минуточку! Пока деньги выделяются не кому-то, а будут выделяться нам. И будем ли мы оплачивать работу, которая с нами не согласована, у меня большие вопросы. Деньги еще не получены, но будут получены. Вот только под какой проект? Понятия не имею! Хотя в Министерстве я всех уверил, что проект у нас есть. До тех пор, пока я не увижу, что проект кем-то согласован, ничего не будет.

Никитин: А какое может быть другое решение? Мы выдали рабочую документацию. Все в Москву отвезли. Вот вы знаете, что? Когда мы начинаем делать необоснованные новоделы, это не как Бог на душу положит. А когда сохраняем подлинный памятник, получается, как Бог на душу положит?

Голышев: Это как же получается? Вы один нас всех спасаете. А мы ничего не понимаем!

Никитин: Вам чертежи нужны?

Голышев: Естественно!

Никитин: Мне никто не сказал, что я должен принести чертежи. Все чертежи мы передали в «Реставрационную мастерскую». В Москве 4 экземпляра нашей документации. Все уже согласовано. Вы, конечно, можете согласование отозвать. Тогда я вам напомню, что там есть статья, где сказано, что желательно создать рабочую группу научно-методического совета, которая будет отслеживать на протяжении всех этапов разработки документации соответствие методике.

Голышев: Кто ж - против?

Никитин: Когда я поднял этот вопрос на научно-методическом совете Изборского заповедника, им это не понравилось: «Зачем нам еще совет сюда приглашать? Мы сами примем решение».

Голышев: Все это здорово. Только вы как-то всех попрекаете. Только мы не способны вас ни похвалить, ни на вас обидеться. Потому что документов-то никто не видел! Я могу пожелать вам успешной работы, а больше ничего.

Никитин: У нас документация без штампа комитета по культуре не принимается. Раньше все согласовывалось в Москве. Потом Москва почему-то делегировала это на места. Сняла с себя эту обузу. Что я не считаю хорошо. Потому что в Москве имеются специалисты, достаточное их количество, а на местах их может и не быть. Кто проверять будет?

Голышев: Я не вижу смысла продолжать совет до тех пор, пока мы не увидим все материалы. Пока я никаких решений принять просто-напросто не могу. Если у вас там все конгениально, то дай Бог вам здоровья и нам удачи, но «проекты на пальцах» я принять не могу.

Никитин: Я попытался вам объяснить наше принципиальное решение. Делается накладка, которая не искажает внешний обрез стены. Такая вот естественная, аутентичная...

Голышев: Должен специально заверить всех членов совета, что, если все, что мы увидим, не будет отвечать нашим требованиям, нашим пожеланиям и оценкам, то мы и институт заменим. Нельзя, чтобы институт бежал впереди государственных органов. Имея какую-то документацию, ничего не показывая, ничего не согласовывая.

Никитин: Вы можете отозвать документацию, пожалуйста! Если на это есть деньги и время. Я так понимаю, вас не удовлетворяет то, что нет шатров над башнями? И нельзя сделать музейные помещения?

Голышев: Давайте не будем наводить тень на плетень. Я сразу заявил, что шатры нас вообще не волнуют. Потому что я был уверен в том, что шатры находятся в составе проекта. Нам необходимо увидеть архитектурное завершение каждой башни. То есть то, чему сегодня было посвящено заседание...

«Недодел», или Время – деньги

Из выше изложенного понятно даже дилетанту, что в проекте реставрации Изборской крепости возникли несомненные «непонятки». А грубо говоря, полный бардак, сумбур вместо застывшей музыки, сиречь, архитектуры. Если деньги на реставрацию обещаны свыше, то с такой категорией как время как раз «напряженка». До юбилея Изборска - полтора года, а тут вдруг оказывается, что у заинтересованной стороны (в данном случае у чиновников Госкомитета по культуре) и авторов нынешнего – «тихой сапой» измененного – проекта консервации и реставрации крепости абсолютно разные точки зрения на внешний облик будущей историко-архитектурной «жемчужины».

Если все пойдет «по Никитину», то ни о каких шатрах на башнях можно уже не заикаться и не мечтать.

Если – «по Голышеву», то еще неизвестно, что из всего этого выйдет. Крайне смутные пока вырисовываются перспективы.

Изборская крепость сегодня проступает сквозь туман благих чиновничьих пожеланий и жесткой позиции архитектора. Между тем, время на принятие конкретных решений стремительно тает. И не получится ли так, что к юбилею мы будем иметь не «новодел», и не аутентичную консервацию, а некий нелепый и стыдный «недодел»? Что будет заметно не только докучливым специалистам, но и наивным дилетантам. Причем невооруженным глазом.

Саша ДОНЕЦКИЙ