«Два нуля»: реинкарнация Бонда

«Бондиана» - такая же неотъемлемая часть западной массовой культуры, как МТV или Макдоналдс, и не важно, что в одном случае речь идет о фастфуде для глаз и ушей, а в другом – для желудка.

Быстрая еда должна быть горячей и острой, а о вредности подобных блюд пусть рассуждают язвенники. Молодые пищеводы переварят все, и не подавятся, и не замучаются изжогой. Что такое «бигмак» в его концептуальном исполнении? Калорийно и в меру канцерогенно, а главное – всего понемногу: мяса, хлеба, кетчупа и, конечно, зрелищ. Юноши проглатывают язык от удовольствия, пожирая жиры и углеводы, запиваемые Колой, причем на ходу - проглотили и забыли.

Такова и всякая новая серия «Бондианы»: непременная девушка и фантастические автомобили, закрученный шпионский сюжет и обязательный злобный синдикат, покушающийся на благополучие «золотого миллиарда». Есть схема, рецепт, к которому все привыкли, и наполнитель, то есть новейшие фишки, соответствующие «духу эпохи»: как выразились в одном таблоиде: «У каждого времени свой Бонд».

Нынешний Бонд вернулся к истокам, к первоисточнику, и не зря избранный продюсерами герой сильно смахивает на Шона Конерри. Но жестче и сверхчеловечней, чем в шестидесятые (так мне показалось).

«Казино Рояль» - это, собственно, не что иное как экранизация самого первого шпионского романа Иэна Флеминга, в котором читатель только знакомится с суперагентом, получившим «два нуля». Получился какой-то прямо смысловой кульбит: седьмой по счету киношный Джеймс Бонд, согласно фабуле, первый. Но трюк еще и в том, что из пятидесятых наш Бонд реинкарнировался в третье тысячелетие, да еще в тело брутального блондина Дэниэла Крейга: вышел как бы римэйк.

В фильмах о Бонде особую эстетическую нагрузку несут начальные титры. Где звучит заглавная песня и показывают мультфильм, концептирующий последующее действо. Так вот, мультфильм решен в плоскостной минималистской комиксовой манере, обещая впереди развертывание в трехмерном пространстве. Мэссидж и в правду сбывается: «Казино Рояль» почти лишен спецэффектов, либо они нарочито незаметны. Никаких шпионских прибамбасов, вроде невидимых кабриолетов, кроме аппарата, запускающего сердце в момент острой интоксикации организма.

Не знаю, кто это придумал, но последние киноаттракционы сделаны по принципу «несколько в одном»: «Казино» это десять разных фильмов, вышедших под единым брендом. Убийство в ватерклозете, сделанное в черно-белом шокирующем формате: башкой врага разбивается фаянсовый умывальник, затем погоня по африканской стройке с такими головокружительными пируэтами, что позавидовал бы сам спайдермен,  легкая эротика, потом игра на зеленом сукне казино, далее – мелодрама, черная комедия, шпионский боевик, etc…

Эва Грин, играющая девушку Бонда (она снималась в арт-хаусных «Мечтателях» гениального Бертолуччи: немая синемания, инцест, секс втроем, алкоголь, попытка суицида и все на фоне революции 68-ого в Латинском квартале), удивительно похожа на Шарлоту Ремплинг, особенно глазами, не говоря о чертах лица. Симптоматичный, что ни говори, кастинг. Сцена в душе, когда герои вместе рыдают, плюс предательство и смерть на дне Венеции открывают второй этаж восприятия. А фильм-то не так прост, как кажется. Киноцитаты так и прут. Постмодернизм, да и только!

Крэйг (что бы не придумывали недоброжелатели) удивительно органичен в кадре: фэшн-стиль завораживает даже таких простых ребят, как я. Хочется быть рядом. Попасть в картинку. Значит, режиссер достиг нужных реакций наряду с послевкусием. Как от сухого «Мартини» с водкой. Выходишь опьяненный и пустой, словно принял в вдогонку к коктейлю пару таблеток транквилизатора.

Саша Донецкий