Должно читаться

Я понимаю, что это превращается в нехорошую традицию: третий год писать о том, что на мемориальном кладбище на улице Юбилейной в Пскове, где похоронены освободители Пскова, нужно срочно обновить надписи на могилах. Но что делать, если ничего не изменилось?

Первый раз написала в год 70-летия освобождения Пскова (уже после июльских торжеств), второй раз в год 70-летия Победы - после 9 мая, но до 23 июля. В апреле 2016 года снова пишу, причем о результате очередного «привлечения внимания к проблеме» на этот раз знаю заранее.

Дело в том, что после посещения кладбища, на котором всё по-прежнему, я сразу позвонила в Управление городского хозяйства. Тем более, что когда в очередной раз фотографировала слепые плиты на братском кладбище, там как раз работали городские коммунальщики, убирали мусор (его, к счастью, немного), прошлогоднюю листву. Я даже отвлекла суровую бригадиршу: попросила ее в порядке объективности сказать – видит ли она фамилии павших воинов? Она рассердилась: конечно же, нет! Надписи надо обновлять, зачем вообще задавать такие вопросы? Начальник УГХ Алексей Захаров оказался совершенно с ней согласен: про проблему он знает, но сами памятники (в том числе плиты на могилах) находятся в ведении Управления культуры города Пскова, и только по заявке «культуры» управление городского хозяйства вправе производить какие-то работы. То есть мусор убрать, траву выкосить – это пожалуйста, но самостоятельно обновить надписи на плитах УГХ не может.

Начальник Управления культуры города Пскова Юрий Мартынов подтвердил, что вопрос действительно относится к его компетенции, но… Но в этом году ожидать решения не приходится, финансирование не заложено. А о проблеме, конечно, знают, держат на контроле.

Предчувствия в связи с этим самые тревожные. Они, собственно, еще в прошлом и позапрошлом году появились. Каждому современному россиянину известно: если уж в юбилейные годы на какое-то важное дело средств не нашлось, то теперь жди лет пять – до следующей круглой даты, и это в лучшем случае. Но нет у нас этих пяти лет – все же видят…

И я думаю, не только в отношении кладбища на Юбилейной. Неделю назад заместитель главы города Сергей Гаврилов и заместитель начальника Управления городского хозяйства (УГХ) администрации Пскова Дмитрий Таратынов осматривали монумент «Вечная слава павшим в борьбе за свободу и независимость нашей Родины в 1941-1945 гг.» и мемориал в честь советских 65 тысяч воинов, погибших в концлагерях. И вот здесь на фото мемориальные плиты на Крестовском кладбище (там похоронены умершие от ран освободители Пскова) тоже выглядят слепыми. Возможно, дождь был, и при другой погоде прочитать можно. Но в том-то и дело, что, например, на кладбище на Юбилейной есть таблички, на которых имена прекрасно читаются – хоть в дождь, хоть в яркое солнце. Новые, хорошего качества. Но на всех там лежащих этого качества в свое время, видимо, не хватило. И это тоже обидно. А ведь нашлись же деньги (пусть и у благотворителей – как гласят официальные источники) на устройство новой Аллеи Славы у Могилы неизвестного солдата. Может, благотворители просто не знают, что в Пскове много настоящих братских захоронений, которые нуждаются в помощи? Или обновление надписей на могилах, к которым высокие гости раз в год ходят, это не такая эффектная благотворительность, как вторжение со своими «грандиозными» идеями в завершенный и совершенный мемориальный комплекс в центре города?

Недавно коллега спросил, почему я 23 июля именно на это кладбище хожу – кто-то из своих похоронен? Нет, оба моих дедушки вернулись с войны живыми. А на кладбище воинов-освободителей на улице Юбилейной я бываю 9 мая или 23 июля просто по детской еще традиции. Мы сюда организованно ходили накануне Дня Победы от школы №19. Помню, что в первый раз (это в классе, наверное, в третьем было, только-только в пионеры приняли), нас просто привели сюда и без всяких торжественных речей отпустили походить, почитать имена погибших, возложить цветы на их могилы. Я свои тюльпаны-нарциссы положила на плиту, где значилась фамилия Соколов (третья или четвертая линия, направо от центрального входа, ближе к ограде). И запомнила ее. И на следующий год снова к нему пришла. А моя подружка носила цветы только неизвестным (кажется, что таких табличек на кладбище много, хотя официальные источники говорят, что всего 14). Так что «кто-то из своих» на этом кладбище у меня всё же лежит. И его фамилия еще читается.

Почему-то кажется важным, чтобы эти фамилии, эти надписи (в том числе надпись «Неизвестный») хоть кем-то читались. Чтобы люди, на минутку останавливаясь перед этими плитами, вычитали из года смерти (1944) год рождения. Чтобы кого-то запомнили, как своего.

Елена Ширяева