Реплика Донецкого: Год с «короняшкой»

Ровно год назад в России был зарегистрирован первый случай заражения коронавирусом. Тогда всем еще казалось, что угроза пандемии уж слишком напоминает сюжет голливудского блокбастера, и худшие опасения не подтвердятся, однако уже к середине марта стало понятно, что эпидемия в стране – всерьез и надолго. Что стремительно подтвердили водимые карантинные меры: закрылись границы, общепит, сфера обслуживания, большие торговые центры, вся индустрия развлечений - театры, кино, концертные залы, ночные и спортивные клубы.

Народ массово перешел на «удаленку» и самоизоляцию, жизнь будто замерла и переместилась в онлайн, и сейчас немного забавно вспоминать видеокадры, на которых полицейские гоняются за немногими ковид-диссидентами по обезлюдившим дворам и паркам. И если поначалу главное возмущение в сети вызывали именно сама абсурдность, половинчатость действий власти: при закрытии всего и вся - толкучка в автобусах, метро и электричках, например, или странные цифры медицинской статистики (почему у нас так, а в соседней Европе эдак? власти, разумеется, скрывают от населения истинные масштабы бедствия!), то к началу лета население реально начало уставать от навязанных сверху ограничений.

Сейчас точно можно сказать, что главная эмоция первой волны пандемии – это страх неизвестности: что такое на самом деле этот чертов коронавирус, и как его лечить, и правильно ли действуют власти? Лето с его обнулением и послаблениями режима стало недолгой передышкой перед второй волной, которую народ встретил с гораздо большим спокойствием и, я бы даже сказал, с легкой иронией. Цифры заболеваемости и смертности между первой и второй волнами несопоставимы: если в мае выявляли 10-11 тыс. новых случаев заражения в сутки, то на пике - 24 декабря - цифра зараженных в течение суток достигла почти 30 тысяч - 29 935 случаев. Но паники уже не было, и никого не ловили. Большинство заболевших спокойно пили таблетки на самоизоляции и боролись с депрессией. Здоровые готовили оливье и ждали боя курантов.

Первый. В целом государственные институты и система здравоохранения с вызовами времени справились. Никакого краха экономики не произошло. Голодных бунтов пока не случилось. И это притом, что малый и средний бизнес серьезно пострадал, а власть особо не расщедрилась – меры поддержки все признают весьма скромными, а так называемые «вертолетные деньги» выделили только детям.

Вывод второй. У нас в стране, как выяснилось, довольно послушное и управляемое население. По сути, всю страну посадили под домашний арест, а никто и не пикнул. Надо, так надо. Редкие эксцессы можно зачесть в погрешность. У народа довольно прочный запас терпения. Хорошо это или плохо, вопрос другой. Важно, что за минувший год государство как бы провело над населением, как над подопытными мышами,  полномасштабный эксперимент: вот если завтра всех запрут по домам, много ли будет возмущенных? Коронавирус показал: немного.

Вывод третий, если хотите, антропософский. Человек – скотина такая, что ко всему привыкает. Когда в твоем окружении каждый третий-четвертый человек переболел коронавирусом, то ты поневоле начинаешь относиться к проблеме философски. Ну, «короняшка», и что? Чай, не чума? Была бы чума, вот тогда бы стоило бояться. Конечно, жаль всех, кто переболел тяжело, тех, кто умер. Если бы не коронавирус, многие были бы сейчас живы. Но тут уж остается только соболезновать живым и надеяться на лучшее. Все мы смертны. Умрем, но не сейчас.

И еще, последнее. Согласно свежему опросу Левада-центра (напомню, внесенного Минюстом в реестр организаций, выполняющих функции иностранного агента, и это мне обязательно надо указать), так вот, согласно опросу, две трети россиян (64%) считают, что коронавирус SARS-CoV-2, вызывающий инфекцию COVID-19, создали искусственно как новую форму биологического оружия. И только 23% сказали, что вирус возник естественным путем, без участия человека. То есть теория заговора у нас рулит и овладела массами. И знаете, это как раз тот случай, когда с мнением большинства (наблюдая за миром, сопоставляя факты) почему-то хочется согласиться.

Александр Донецкий