Как сыграть судьбу

Актерский дневник 19.10.2014.

Густав: Там в тополях, ветер шумит постоянно, а здесь нет ни дуновения.

Честное слово, не собирался в ближайшее время раскрывать Актерский дневник и что-то еще писать про театр. Но неожиданно сильным впечатлением от последней премьеры грешно было бы не поделиться. Я о спектакле «Ветер шумит в тополях» по пьесе француза Жеральда Сиблейраса. Режиссеру Искандеру Сакаеву удалось создать сценическое произведение на редкость цельное и выразительное по форме и, что крайне важно по нашим временам, удивительно глубокое по содержанию. Думаю, этот спектакль – один из самых значительных со времени открытия Псковского театра после реконструкции.

Пьеса, можно сказать, новая, да и драматургу едва за 50, однако, его героями стали трое ветеранов аж Первой мировой, доживающих век в доме престарелых. Кажется, вполне логично было бы приблизить их к нам и сделать ветеранами, скажем, последней мировой, но именно отрыв от современности позволил автору выйти на уровень обобщений, который позволяет говорить о том, что касается всех времен и возрастов. И в самом деле, нет проблем отдельно пожилых или отдельно молодых – есть проблемы общечеловеческие, и если молодых не интересуют пожилые и наоборот – это общая беда. Оказаться одиноким, брошенным в леденящее пространство безразличия можно в любом возрасте и во все времена.

Вместе с художником Диной Тарасенко режиссеру удалось создать мощный образ некого антижизненного пространства, лишенного любви. Трое стариков, встречаясь на веранде, обсуждают свои насущные (а с точки зрения большого, отсюда невидимого и засунувшего их сюда мира – никчемные) дела, балагурят, прикалываются, с удовольствием вспоминая прошлое и с опаской заглядывая – ну, приходится же признать! – в короткое будущее. Вот только вместо кривых заросших садовых дорожек – уходящая вверх во всю сценическую ширину лестница с неумолимыми параллелями ступеней. Вместо шелеста листьев – колышущиеся вертикальные полосы задника цвета металлик. Напомнившие, кстати, бумажные полоски на вентиляторах межпланетной станции в «Солярисе» Тарковского: их шелест напоминал астронавтам шум земной листвы. Вместо живой собаки – каменная на постаменте. Вернее, говорит художник, даже не каменная, а некий металлический остов, похожий на собаку, обмотанный чем-то, похожим на бинт. Этим же обмотаны три стула, которые с помощью трех молодых двойников «ходят» за хозяевами. Любовь словно обошла стороной этот больной мир, в котором все искусственно, все не для жизни.

Но самое замечательное творческое открытие режиссера – персонажи, которых в пьесе нет, и заданный им способ существования. Это – главные герои в молодости, актеры Максим Плеханов, Николай Яковлев и Виталий Бисеров. Это они в близкой к пантомиме пластике занимаются гимнастикой, ходят в штыковую атаку и ползают по-пластунски, когда Густав, Фернан и Рене вспоминают молодость и славное военное прошлое. Это и изящная Илона Гончар, появляющаяся в женских образах, о которых говорят персонажи, из которых самый драматургически важный – идеально-бело-крахмальная сестра Магдалина – бесстрастная надсмотрщица, назначение которой - соблюдение должного благообразия в постепенном уходе из жизни обитателей дома. И все эти фантомы насквозь искусственны, как и вся жизнь в приюте. Ходят они только по прямой, поворачивают только под прямым углом (иногда, словно под гипнозом, так начинают ходить и главные персонажи), вся их пластика пронзительно схематична, но впечатление производит сильнейшее.

И все же главное и бесспорное достоинство спектакля – великолепный актерский ансамбль Юрия Новохижина, Владимира Свекольникова и Сергея Попкова, - их Фернан, Густав и Рене. Если для Сергея Попкова это далеко не первая работа в новом репертуаре театра, то народных артистов мы увидели на сцене впервые за последние несколько лет. И, следует сказать, их творческая состоятельность подтверждена в полной мере. Как и старая истина о том, что роль сыграть может каждый, но сыграть судьбу под силу только настоящему мастеру.

Внутренняя драматургия всех трех ролей построена на сопротивлении еще живущих в них жизненных начал условиям бесприютного холода, уготованного их старости… кем? обществом? государством? всеми нами? Они не согласны со своим положением и рвутся в ту настоящую жизнь, стараются увидеть, ухватить ее приметы во всем, что их окружает, но их усилия нелепы и часто смешны. Так Фернан (Новохижин) уверяет, что каменная собака на постаменте иногда шевелится. То вдруг они замышляют бегство – туда, далеко и высоко, где по-настоящему шумят тополя. Рене (Попков) даже раздобыл три теплых одеяла в дорогу, а Густав (Свекольников) карту. Потом Густав вдруг решает, что через реку он перенесет своих товарищей на себе, и даже пытается взвалить на спину Фернана… И постепенно к этим действительно трогательным и по сути беззащитным старикам возникает симпатия, сочувствие… И, в конце концов, серьезное уважение к их жизненной силе, к их стремлению и способности жить несмотря ни на что.

В 2006 году пьеса «Ветер шумит в тополях» получает премию Лоуренса Оливье в номинации «Лучшая комедия». Умная комедия, - так, наверное, можно определить жанр нового спектакля, о котором хочется вспоминать и думать. «Комедия жизни, которой не было», - говорит сам режиссер Искандер Сакаев в театральной афише. Теперь слово за зрителем.

Вик. Яковлев