Юрий Грымов: У вас есть уникальная возможность прожить еще одну жизнь

Когда-то гений рекламы и клипов, потом заметный кинорежиссер, теперь Юрий Грымов занимается театром. Придя в московский театр «Модерн», он затеял в нем активную творческую жизнь и быстро добился аншлагов. А с 28 по 30 сентября Грымов и «Модерн» впервые гастролируют в Пскове. Юрий Вячеславович любезно согласился ответить на наши вопросы.

- Извините за этот сакраментальный вопрос, но бывали ли вы в Пскове? Как относитесь к нашему городу?

- Нет, в Пскове я не был, поэтому, когда появилась возможность приехать туда с гастролями театра «Модерн», я руководствовался не только творческими задачами, но и желанием побыть туристом, то есть мне хочется посмотреть на этот старинный русский город. Еду с большим интересом.

- Ваш роман с театром возник не вчера. Еще в далеком 1999-м вы поставили спектакль «Дали», в котором, в частности, играли такие выдающиеся актрисы, как Наталья Коляканова и Ирина Купченко. Многие люди из мира визуальных искусств относятся к театру с равнодушием или даже презрением. А вы с самого начала любили театр, или эта любовь пришла со временем? В чем, по-вашему, неповторимые свойства театра в наше время блокбастеров, телесериалов и компьютерных игр?

- Театр я полюбил с детства. Мне это было всё интересно, эдакое приключение. Затем, уже в юности, мне театр разонравился. Там мне стало скучно, не интересно. Я понимал, что мир летит куда-то в другую сторону, а театр остался где-то на месте, и мне такой театр не нравился.

Помню свои первые разговоры с Григорием Гориным, в одном из которых я ему сказал: «Мне театр не нужен». У нас были идеи сделать с ним что-то совместное в театре. Я говорю: «Мне театр не интересен, он мне не нужен». Горин отвечает: «Мне кажется, что ты нужен театру». Это случилось после премьеры моего фильма «Му-му».

Долгое время я ничего не делал для театра и не хотел туда. Потом потихоньку стал ставить. И вот теперь руковожу театром «Модерн» и скажу честно, что я ни разу не пожалел о том, что я плотно занимаюсь театром. Потому что сегодняшнее кино утратило художественность, а театр не утратил, потому что есть правильная государственная политика, энтузиасты театра, поэтому театр жив. И я скажу больше, что на территории театра больше свободы, потому что там не боятся пробовать что-то новое, ставить различные эксперименты. Зрителю необходимо что-то неожиданное, он к этому готов, он для этого приходит в театр. Хорошие фильмы уже сняты, их создатели в свое время достигли успеха, который теперь многие пытаются повторить, чтобы заработать денег в прокате. Это закон коммерческого кино, сегодняшнего кино России. На страну обрушились сплошные спортивные драмы, в которых меняются виды спорта, а настроение в этих фильмах не меняется. Поэтому фильмы мне в меньшей степени сегодня интересны, потому что ушел оттуда эксперимент, ушло само понятие творчества, а всё превратилось в какой-то усредненный посыл, наблюдая за которым можно перекусить, но не наесться. А театр сегодня очень популярен во всем мире, во многие театры Москвы невозможно попасть. Зрители платят довольно-таки большие деньги за поход в театр. Театр – это дорого, это сложно, это живые люди. Это здесь и сейчас. Театр для меня – это всегда высказывание, то есть в тех постановках, которые я делаю, я всё время хочу что-то выкрикнуть, что-то прокричать, или наоборот, промолчать так сильно, чтобы все ощутили это молчание. В это есть гений театра.

- Худруком Псковского театра драмы не так давно стал кинорежиссер Дмитрий Месхиев. Как, по-вашему, опыт работы в кино может пригодиться в деле руководства театром?

– Мне кажется, что это две совершенно разные деятельности: кино и театр. Если кино – это разовая история, куда разные люди собираются на какой-то проект, в процессе съемок меняются, а в конце – расстаются, то театр – это абсолютная семья. Для меня идеальный театр – это клуб единомышленников, потому что, что бы я прекрасное ни придумал, – актеру выходить на сцену. И если я не смогу с ним договориться, не смогу его убедить, направить и поставить правильные задачи, ничего не будет. В кино есть монтаж, есть саунд-дизайн, много что есть, с помощью чего можно внести какие-то коррективы, а в театре таких инструментов нет. Поэтому театр для меня – это семья. Если ты становишься режиссером театра, то должен уметь подбирать себе единомышленников. Если ты убедишь их в своей творческой идее, то сможешь создать свой идеальный театр. Не пытаясь создать идеальный театр, вы не сделаете театр. Это будет просто театр, который продает билеты. А если у вас есть группа единомышленников в театре, то у вас появляется клуб единомышленников и среди зрителей. И вот это единое целое, зрители и коллектив театра, – в этом и заключается магия театра.

- В спектаклях «Модерна», приезжающих в Псков, заняты такие изумительные артисты, как Игорь Яцко, Лика Нифонтова. Что вас связывает с ними? На кого еще из участников гастрольных спектаклей вы бы обратили особое внимание псковской публики?

– Игорь Яцко снимался у меня в картине «Три сестры», а теперь играет в двух моих спектаклях «О дивный новый мир» и «Юлий Цезарь». Также у нас в театре есть Анна Каменкова, которая также снималась в «Трех сестрах» и занята в спектакле «О дивный новый мир», а теперь мы с ней делаем новую постановку. Я бы обратил внимание псковских зрителей на всю труппу театра. Потому что, мне кажется, что труппа театра «Модерн» сегодня находится в очень интересной форме и в уникальном составе. Она очень гибкая, и в этом заключается преимущество нашего театра. Мы выпускаем очень разные спектакли. Конечно, мне легче работать с людьми, с которыми я уже работал на съемочной площадке, но я абсолютно здравомыслящий человек и действительно считаю, что в театре «Модерн» сегодня – очень интересная труппа. Я не стал бы кого-то выделять, потому что их очень много. Считаю, что труппа театра не может быть большой. Сегодня в труппе театра «Модерн» 27 человек. Но если у меня артист в театре не играет главные или второстепенные роли, а выходит только в массовке, то мы с таким артистом расстаемся. Пусть пробует себя в другом театре и раскрывает там свой талант. А у нас в театре практически каждый актер имеет и главную, и второстепенную роль. Тогда это труппа театра, тогда им самим интересно работать, а не просто прозябать в театре.

- Вы любите повторять, что спектакль для вас – это непременно высказывание. Конечно, чтобы его услышать, надо посмотреть спектакли. Но если попытаться вкратце очертить круг тем, о которых пойдет речь, скажите, к какому разговору готовиться псковскому зрителю?

– Зрителя ожидает интимный, личный разговор. Я не видел инопланетян, мне не интересны фильмы про них, а мне нравятся фильмы и спектакли про людей. Я ставлю про себя, я ставлю про вас, я поднимаю те темы, которые меня самого волнуют. У меня самого не всегда есть ответы на эти вопросы. Люди – это самое интересное, когда зрители узнают не артистов, а узнают в героях спектакля себя, понимают, что это про них.

- Вы пригласили на премьерные показы спектакля «Юлий Цезарь» кандидатов в президенты России. Расскажите, какой была реакция? Что именно в вашем спектакле поучительно для наших политиков?

– Кандидаты на должность президента Российской Федерации к нам не пришли, потому что, я уверен, они испугались увидеть в спектакле самих себя. Трагедия «Юлий Цезарь» была запрещена в царской России и СССР. Это разговор о политике, о жестком мире, о коварстве, о зависти. У нас политики чаще воспринимались, да и сегодня многие россияне видят политиков как дедов морозов: добрый Дедушка Мороз что-то принес, подарил. Милый, любит детей. А политика – это грязно, это жестко, это цинично. Об этом писал Шекспир.

- Автор пьесы «Матрешки на округлости Земли» в программке «Модерна» обозначен таинственно: «No Name». Впрочем, для интересующихся не секрет, что пьеса принадлежит перу драматурга Екатерины Нарши. Она, как и Елена Исаева, помогавшая вам с адаптацией горьковского «На дне», принадлежит к первой волне российской «новой драмы». Вам интересна современная российская драматургия? Вы следите за процессом? Почему ваш выбор пал именно на этих авторов?

– Для меня идеальный театр – это когда 70 на 30. Семьдесят процентов репертуара составляют спектакли по современной драматургии, а тридцать процентов – постановки проверенной времени классики.

Современная драматургия, безусловно, базируется на старой русской драматической школе, актерах, условно, гении русского писателя Антона Чехова. Это всё – вещи взаимосвязанные. Да, многие зрители сегодня напуганы современной драматургией. Был определенный перегрев в 2000-х годах, когда под современной драматургией подразумевалась грязь, сквернословие и прочее. Это воспринималось как современное искусство. Часто люди говорят: «Я не люблю современное искусство, я там ничего не понимаю, какие-то испражнения, золотом покрашенные». Я на это хочу ответить: «Да, я с вами частично согласен, современное искусство бывает спекулятивным. Но почему сегодня в каждой стране мира есть один, а то и два музея современного искусства?» Так же и с хорошей современной драматургией: ее надо искать. И когда мы говорим про классические пьесы Чехова, он тоже был когда-то современным драматургом, которого не принимали и ругали за его «Три сестры» и «Чайку». Это всё было. «Матрешки на округлости Земли» – это такая современная дань греческой комедии про женщин, про вас, которые сидят в зрительном зале. Можно смеяться и радоваться, потому что в героинях многие узнают самих себя. И делают из этого выводы.

Сейчас я ставлю свой новый спектакль «Чем я не Чехов?» по пьесе современного автора, в котором речь идет про Михаила и Ольгу Чеховых. Планирую выпустить его в театре «Модерн» до конца 2018 года.

- Вы посвятили спектакль «Матрешки на округлости Земли» российским женщинам. А как бы вы сформулировали «особенную стать» русских женщин? В чем их уникальность?

– Русская женщина, мне кажется, до конца сама не знает, на что она способна. И об этом мой спектакль «Матрешки на округлости Земли». Русская женщина способна любить, и за счет этого дара она проходит те границы, которые не сможет пройти ни один мужчина. Женщина сама не понимает, как раскрываются ее способности. Как матрешка, которая не знает сама, что внутри нее какие-то другие матрёшки находятся, их много, и все они разные. Жизненные ситуации раскрывают наших женщин, и они становятся любимыми женами, матерями, бабушками. И делают они это всё замечательно, потому что наполнены любовью.

- В буфете театра «Модерн» вы проводите чаепития со зрителями после показов спектакля «Матрешки на округлости Земли». Планируете ли провести встречу со зрителями в нашем псковском театре?

– Встреча со зрителями после показа спектакля «Матрешки на округлости Земли» 29 сентября в Псковском драматическом театре имени Пушкина обязательно состоится. Все желающие смогут пообщаться со мной и актерами спектакля в неформальной обстановке, задать любые интересующие вопросы, обсудить спектакль, получить автографы и сфотографироваться с нами на память. Нам очень важно узнать мнение псковских зрителей.

- Как появилась смелая идея поместить действие хрестоматийной пьесы Горького «На дне» в среду «рублевского» гламура? Вы действительно убеждены, что «дно» нынешнего российского общества находится там? И вам действительно так антипатичен горьковский Лука – утешитель, желающий «навеять человечеству сон золотой»?

– Я считаю, что Лука показан антигероем у Горького. Никакой он не спаситель, не помощник, а трепло, которое руководствуется какими-то собственными интересами и путает людей. Он не вникает, он не помогает этим людям в решении их проблем. Я считаю, что и сегодня Максим Горький рассказал бы эту историю, но другими словами. Перемещая людей из ночлежки в богатый район, я не поменял ни единого слова пьесы, как и при постановке «Юлия Цезаря» Уильяма Шекспира. Я лишь интерпретирую интонации, говорю о том, что дно бывает разное. Из золотой клетки нет выхода. Посмотрите, что происходит в сегодняшней политике: люди бегают по миру и не могут ни от кого скрыться. Кто-то от правосудия, кто-то от самого себя. Мы все в одной клетке. Какого она цвета: ржавая или золотая, – не имеет значения. Мы все вместе. Планета Земля очень маленькая. Поэтому когда мы говорим о бездуховности, то деньги и благосостояние к этому не имеют никакого отношения. Можно быть низкодуховным богатым и высокодуховным бедным. Это находится внутри, и мне кажется, что об этом стоит говорить с сегодняшним зрителем.

- Ваши спектакли, несомненно, поразят псковичей богатством и подробностью оформления, впечатляющими декорациями и костюмами. Расскажите, пожалуйста, чего ждать любителям красочных зрелищ?

– Мне кажется, что театр – это всегда новое приключение. Вы приходите в театр, садитесь, занавес закрыт. Прозвучал третий звонок, и занавес открывается, и вы попадаете в другой мир. У вас есть уникальная возможность прожить еще одну жизнь. Здесь и сейчас. Вы плачете, смеетесь в театре, а потом занавес закрывается и всё! Поэтому мне кажется, что в театр люди ходят за тем, чтобы увидеть самих себя. И каждый театр несет свой язык, художественный язык осмысления жизни, осмысления нашего бытия. И я считаю, что театр должен быть, прежде всего, эмоциональным, он не должен быть ханжеским. У него должно быть свое лицо. Оно может вам нравиться, оно может вас раздражать, но оно должно быть живым. Поэтому я считаю, что театр, которым я руковожу, и всё, что я ставлю, – это всегда высказывание, это всегда искренне. Я могу ошибаться, но я искренен в том, что я делаю.

Беседовал Андрей Пронин, арт-директор Псковского драмтеатра

Официальный сайт Псковского театра драмы