Театр на Страстной

Кто постарше, помнит, как в Пасхальную ночь в кинотеатре «Октябрь» пускались дефицитные, то бишь кассовые фильмы типа «Гений дзюдо», а на пути к Троицкому собору стояли комсомольско-милицейские кордоны, отсекавшие молодежь…

Псков – город православный. Когда-то, в прежней России, театры на время Великого Поста закрывались, и спектаклей не было. Шли репетиции. А еще актеры собирались на чаепития, пекли пироги с капустой и разыгрывали шутейные актерские представления, которые и стали называть капустниками. В наше время трудно представить театр, способный приостановить спектакли на семь недель, предшествующие Пасхе Христовой. Но лет пятнадцать уже назад, из почтения к традиции, Псковский Пушкинский все же принял решение не играть спектаклей в Страстную седмицу, дабы не чинить раскол и не вносить разлад в настроение горожан, в разной степени – кто больше, кто меньше – чтущих праздник Святой Пасхи.

У отношений Церкви и театра давняя история, еще с тех времен, когда помнили, что слова «позор» и «зрелище» одного корня. Общественные настроения переменчивы. Были и анафемы, и взаимная неприязнь, были и порывы единодушия. Театр обвиняли то в попрании нравственных основ, то, не мудрствуя лукаво, в лицедействе, не вдумываясь в суть понятия (действие в лицах). Но порицаний в адрес театра, как такового, не было. И сейчас, общаясь со священниками, ни разу не услышал от них упрека в адрес своей профессии. И все же вопрос о богоугодности театрального дела заинтересовал меня настолько, что было предпринято целое исследование, результатом которого стало эссе «Есть ли Бог на сцене?..» Фрагменты его с подачи Сергея Юрского опубликовали два московских издания, и теперь готовится полная версия в одном из «толстых» журналов.

А началось все с репетиций спектакля «Александр Невский», где мне досталась роль архиепископа Новгородского Спиридона. Подумал: «Вот оно, долгожданное единение главных моих устремлений – в храм и на сцену!..» И отправился за консультацией к иконописцу архимандриту Зинону, обитавшему тогда в Мирожском монастыре. Батюшка отнесся с вниманием, поведал много интересного о XIII веке на Руси, набросал эскизы костюма, посоха… Тогда и поведал ему о своих попытках разобраться в проблеме отношений Церкви и театра.

– А вы не разберетесь, у вас ничего не выйдет и ни у кого не выйдет. - Ответствовал он. - Этот вопрос, как и многие другие, должен быть решен Церковью соборно, все остальное – частные мнения... Если говорить обо мне, я – монах, театра не знаю и не могу его ни казнить, ни миловать.

Прошло время и такое решение появилось.Оно сформулировано в основополагающем документе, принятом на  Юбилейном (2000 г.) Архиерейском Соборе РПЦ, - «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви» (обязательном, кстати, к изучению в духовных учебных заведениях). Там – черным по белому: «Культурные традиции помогают сохранению и умножению духовного наследия в стремительно меняющемся мире. Это относится к разным видам творчества: литературе, изобразительному искусству, музыке, архитектуре, театру, кино. Для проповеди о Христе пригодны любые творческие стили, если намерение художника является искренне благочестивым и если он хранит верность Господу».

Когда-то идеологические худсоветы отчитывали театр за каждое упоминание Бога на сцене. Теперь же новости, начинающиеся: «Сегодня Православная Церковь отмечает…», стали в СМИ обычным делом. Как и появление духовных лиц в качестве лиц действующих. И церковные темы фильмов и спектаклей становятся предметом заинтересованных дискуссий, как, например, прокатившаяся по России волна обсуждений фильма Павла Лунгина «Остров». Обсуждали его и у нас, на одной из традиционных четверговых встреч в библиотеке храма св. Александра Невского. Разговор получился в высшей степени интересным. Значит, общее созидание возможно. И необходимо. И кино, и театру, и зрителям, и Церкви.

Вик. ЯКОВЛЕВ